Затем Исаак благословил Иакова и умер. На этом история Исаака как созидателя туристических объектов заканчивается, и мы подходим к его сыну Иакову.
Как вам хорошо известно, благословление это Иаков получил опять же (ну и семейство!) обманным путем и, не без основания опасаясь семейного скандала, удрал из дому и отправился в Месопотамию жениться. По дороге он остановился на ночлег в «одном месте», а поскольку подушку он второпях забыл дома, положил под голову «один из камней». Там ему привиделся сон с лестницей, по которой ангелы шныряли туда-сюда, и Господь, хоть это и не Беэр-Шева, все-таки с ним поговорил.
И такого ему наобещал, что просто ужас. В смысле, что все будет хорошо. Перепуганный («и убоялся») Иаков немедленно нарек это место Вефиль — Дом Божий, то есть Бейт-Эль. И тот камень поставил в виде памятника.
Если вы хотите сами убедиться в правдивости этой истории, поезжайте в Бейт-Эль (это недалеко от Иерусалима; впрочем, здесь все недалеко) и спросите у первого же встречного. Вам каждый покажет.
Надо сказать, что вскоре Иакова тоже крепко надули. И справедливо. Чего может еще ожидать жулик? Нет-нет, мы имеем в виду не обещания Господа, хотя, честно сказать, они и по сию пору не выполнены. (С другой стороны, обещать-то Он обещал, но когда — не сказал. Очень разумно, между прочим.)
Надул Иакова его же собственный месопотамский родственник Лаван, посулив за работу (на семь лет его уговорил!) одну дочь, а под сунувший другую. Вместо красотки Рахили он всучил куда менее красивую, да еще «слабую глазами», Лию.
Здесь надо заметить, что на Востоке всегда водились отвратительные глазные болезни, всякие трахомы и прочая гадость. И длилось это безобразие до тех пор, пока рыцари-иоанниты не открыли в Иерусалиме госпиталь совсем рядом с церковью Марии. Остатками его (если вам еще не надоело глазеть на камни) вы можете любоваться совершенно бесплатно. И это было здесь. Но недолго.
Потом за дело принялся добрый доктор Тихо, о котором будет рассказано в главе про искусство, поскольку его жена была классик израильской живописи (или точнее — графики). А уже теперь здесь водятся совершенно замечательные врачи. Но тогда дело обстояло совершенно по-другому, а Лия, как уже говорилось, была слаба глазами. Ну хорошо, а куда Иаков смотрел? Куда, куда… пить меньше надо, вот куда. Особенно на собственной свадьбе. Так что за Рахиль пришлось еще семь лет служить. Таким образом, у Иакова оказалось две жены: одна больная и не очень (в смысле лица и фигуры), а другая — наоборот. Но вот что интересно: Лие наш Господь «отверз утробу», а Рахили — нет. Это значит, что Лия рожала каждый год, а Рахиль — нет, что ей было обидно. Поэтому она подсунула мужу свою служанку, в ответ на что Лия сделала то же самое. У служанок утробы оказались вполне отверсты, и в результате этого открытого брака (бедный Иаков еле успевал крутиться) народилась уймища младенцев мужского пола и одна девочка. Все было совершенно замечательно, и в довершение всему «вспомнил Бог о Рахили» — и что? — правильно! — ей тоже «отверз утробу». Так что и Рахиль родила, все были счастливы и немедленно пустились в путь.
Надо заметить, что в Иакове жил талант стихийного естествоиспытателя, истинного селекционера и незаурядного генетика. Кто этим интересуется, пусть почитает в Библии, что он натворил с Лавановым стадом, отомстив ему таким образом за коварство, проявленное в первую брачную ночь.
На дорогу Рахиль стащила у папаши Лавана его любимых идолов. Славненьких, чудненьких домашних идолов. Впрочем, чему удивляться: с кем поведешься, от того и наберешься. А набираться было от кого, практически — от всех. Обиженный папаша погнался вдогонку. Собственно, древняя эта семейная свара не стоила бы нашего внимания, когда бы не одно обстоятельство. Лаван с Иаковом заключили союз, то есть попросту помирились, в ознаменование чего Иаков «взял камень и поставил его памятником». То есть ежели вспомнить дело в Бейт-Эле, мы видим, что при первой же возможности Иаков ставит памятник. И это несомненно позволяет нам считать такого выдающегося человека родоначальником туристического бизнеса на Ближнем Востоке. К сожалению, этот памятник он учредил в Гилааде, что, увы, за пределами современного государства Израиль.