Слабость.
Вот что это такое на самом деле. Именно так ощущается баночка, которую я держу в руке.
Поскольку Ике отказывается мне помогать, я написал сообщение своему старому знакомому из тату-салона «Джолин». Оскар – сомнительный тип с сальными волосами, прихрамывающей походкой и двумя уголовными статьями. Я прекрасно знал, что Оскар не станет мучить меня чувством вины или пытаться убедить обратиться к психотерапевту. Я знал, что он не будет смотреть на меня так, как Ике, – с жалостью. Оскар просто взял у меня деньги, пожал руку и отправил восвояси.
И на этом все.
Я прищуриваюсь, глядя на банку.
Я еще не принял ни одной таблетки, даже не заглядывал внутрь.
С тех пор как ушел с работы, я только и делаю, что пью, чувствуя себя нервным и раздражительным. Люси не заслужила подобного отношения к себе, особенно после того, как стала свидетельницей моего паршивого настроения в мастерской. Алкоголь успокаивает мое внутреннее смятение, держит моих демонов в узде. Я могу расслабиться, могу стать лучше, могу стать сильнее ради нее.
Это лишь временно, пока я не возьму себя в руки. Сейчас мои раны слишком сильно болят.
На лбу у меня блестят капельки пота, а в груди возникает тревожный спазм. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз ехал по этой дороге, похожей на черную дыру, и поклялся, что больше никогда не сверну на нее. И все же я уже на ней. Подбираюсь все ближе и ближе к краю, кипя от собственного безумия.
После напряженного часа, когда я устраивал Люси в комнате для гостей и тайком проносил в свою спальню бутылки «Джима Бима»[5], я чувствую себя потерянным. Мне так сильно хотелось, чтобы Люси жила со мной, однако теперь, когда она здесь, я не знаю, что, черт возьми, делать. Она все еще кажется мне недосягаемой. Ее испытующие взгляды вызывают во мне чувство стыда. Она заслуживает лучшего, а не такого человека, которым я становлюсь.
Я находился в коридоре и наблюдал, как она распаковывает свой чемодан. Люси стояла ко мне спиной, но я все равно увидел, как она достала маленькую игрушку – панду – и положила ее на кровать. Ту самую, которую я выиграл и подарил ей, потому что старался стать лучше, потому что боролся за нее.
Потому что у меня не было другого выхода, кроме как выиграть эту игрушку и наблюдать за тем, как ее лицо озаряется неподдельной радостью.
Невесомая, прекрасная радость.
В тот вечер ее глаза сверкали. Как и мои.
Думаю, в тот момент я действительно почувствовал, что могу чего-то добиться. Ради нее, ради себя. У нас могло бы что-то получиться.
Черт… я хочу попытаться снова. Мне хочется бороться, победить и стать достойным ее, однако внутри я словно умер.
Голова идет кругом, когда я чувствую ее присутствие.
Люси стоит в дверях моей спальни в светло-голубом платье; ее длинные, растрепанные волосы оттенены солнечными пря-дями.
Даже после всего, что ей пришлось пройти, она все равно не унывает.
Она купается в лучах солнца, в то время как я скрываюсь в тени.
Я прячу банку в кулаке.
– Привет. – Мой голос дрожит, словно она увидела то, что я пытаюсь скрыть. Ее глаза распахиваются чуть шире, в них виднеется тревожность.
– Ты в порядке? – спрашивает Люси, делая маленький шажок к кровати. – Ты сидишь здесь один в темноте.
– Все хорошо. – Я сжимаю банку сильнее, пока серебристые края не впиваются мне в кожу. – Что случилось?
Юбка ее платья развевается, когда она беспокойно покачивает бедрами из стороны в сторону.
– Я приготовила ужин. Мясной рулет и сладкий картофель. И салат. И гренки.
Черт, она идеальна.
Слишком идеальна.
Слишком идеальна, чтобы быть здесь, в этом доме, со мной, делить пространство с моими демонами. Она не должна находиться так близко к моей слабости.
Но и не находиться здесь она тоже не может – я этого не переживу.
Я наблюдаю, как уголки ее губ приподнимаются, когда она смотрит на меня. Ее улыбка заставляет меня хотеть, чтобы таблетки загорелись у меня в руке.
Вероятно, я смою их.
– Ты уверен, что все в порядке, Кэл? – После моего молчания ее улыбка слегка увядает, а глаза тускнеют. – Хочешь, я принесу ужин сюда?
– Говорю же, все в порядке. – В моем тоне слышатся горечь и яд. Я не хотел, чтобы так получилось, но меня разрывают пополам, тянут в одну сторону, дергают в другую, отчего мне трудно скрыть боль в голосе. – Прости, – пытаюсь я снова. – Я в порядке. Приду через минуту.
Люси колеблется, заламывая руки перед собой и покусывая губу. Я до смерти хочу поцеловать ее.