Чайник, плита, холодильник, молоко, кофе. Зевок.
Слово «бульдозер» блуждало в его уме некоторое время, пытаясь за что-нибудь зацепиться.
Бульдозер за окном кухни был довольно крупным бульдозером.
Артур поглядел на него.
«Желтый», — подумал он и зашагал обратно в спальню одеваться.
Проходя мимо ванной, Артур остановился и выпил большой стакан воды, а потом еще один. Он начал подозревать, что это похмелье. А с чего бы? Разве накануне он пил? Артур решил, что, видимо, да. В зеркале для бритья он поймал отблеск. Желтый, подумал он и зашагал в спальню.
Артур встал и задумался. Пивная, подумал он. Ага — пивная! Артур смутно вспомнил, как он был зол — зол по какому-то очень важному поводу. Он рассказывал об этом людям, рассказывал очень долго, вспоминалось ему: самым отчетливым зрительным воспоминанием были пустые глаза людей. Что-то о новом шоссе, про которое он только что узнал. Решение приняли несколько месяцев назад, но никто не знал об этом. Забавно. Артур еще прихлебнул воды. Все устроится, решил он, никому не нужно никакого нового шоссе, управление не имеет права. Все устроится, все уладится.
Боги! Однако, какое тяжкое похмелье. Артур поглядел на себя в зеркало платяного шкафа. Высунул язык. «Желтый», — подумал он. Слово «желтый» поблуждало в его уме некоторое время, пытаясь за что-нибудь зацепиться.
Спустя пятнадцать секунд Артур выскочил из дома и лег на землю перед большим желтым бульдозером, который подъезжал к нему по садовой дорожке.
Мистер Л. Проссер был, что называется, человек простой. Другими словами, он был углеродной формой жизни, происшедшей от обезьян. Более подробно — ему было сорок лет, он был толст, мешковат, и работал он в районном управлении. Любопытно, что, сам того не зная, мистер Л. Проссер по мужской линии был прямым потомком Чингисхана, хотя множество поколений и смешение рас так перетасовали его гены, что он не имел никаких различимых монголоидных черт, и единственное наследие могучего предка состояло в уже упомянутой склонности мистера Л. Проссера к полноте и его пристрастии к маленьким меховым шапочкам.
Он вовсе не был великим воином; в сущности, это был нервный и озабоченный человек. В тот день он был в особенности озабочен и нервничал более обычного. Возникло неожиданное препятствие в его работе — которая заключалась в том, чтобы дом Артура Дента до окончания рабочего дня оказался снесен.
— Вылезайте, мистер Дент, — сказал он, — У вас ничего не выйдет, вы же сами знаете. Вы же не можете лежать под бульдозером бесконечно. — Он попытался яростно сверкнуть глазами, но это ему не удалось.
Артур, лежа в грязи, свирепо посмотрел на него.
— Я упрямый, — сказал он. — Посмотрим, кто первый сломается.
— Боюсь, что вам все-таки придется уступить, — сказал мистер Проссер, повозив свою меховую шапочку по макушке. — Шоссе должно быть построено, и оно будет построено.
— Кстати, шоссе! — сказал Артур. — Зачем его строят?
Мистер Проссер погрозил Артуру пальцем, потом перестал и убрал палец.
— Что значит «зачем строят»? — спросил он. — Это шоссе. Шоссе строить нужно.
Шоссе — это приспособление, позволяющее одним людям очень быстро попасть из пункта A в пункт B, в то время как другие люди стараются очень быстро попасть из пункта B в пункт A. Люди, живущие в пункте C, расположенном посередине между A и B, часто диву даются, что такого особенного в пункте A, что столько людей из пункта B так хотят туда добраться, и что такого особенного в пункте B, что столько людей из пункта A так хотят добраться туда. Часто им хочется, чтобы люди, наконец, раз и навсегда разобрались, где же они хотят быть.
Мистер Проссер хотел быть в пункте D. Пункт D не находился нигде конкретно. Им могла бы стать любая подходящая точка, достаточно удаленная от пунктов A, B и C. В пункте D Мистер Проссер желал бы иметь хорошенький маленький коттедж с топорами над дверью, а все свое время проводить в пункте E, который был бы ближайшей к пункту D пивной. Его жена, конечно, мечтала о вьющихся плющах, но мистер Проссер хотел топоры. Почему — он не знал. Просто ему нравились топоры.
Под насмешливыми ухмылками бульдозеристов мистер Проссер вспотел и покраснел. Он переступил с ноги на ногу, но не почувствовал себя удобнее. Кто-то явно проявлял ужасающую некомпетентность, и мистеру Проссеру от всей души хотелось, чтобы это оказался не он.
Мистер Проссер сказал:
— У вас было достаточно времени, чтобы обратиться с предложениями и жалобами.
— Достаточно времени? — взвыл Артур. — Достаточно времени! Я впервые услышал об этом от рабочего, который пришел сюда вчера. Я спросил его, не пришел ли он помыть окна, а он сказал: «Нет, я пришел сносить дом». Конечно, он не сказал мне это сразу. Черта с два. Сначала он вытер пару стекол и взял с меня пятерку. А потом уже сказал.
— Но, мистер Дент, со всеми планами вы могли ознакомиться в вашем районном отделении управления по планированию на протяжении последних девяти месяцев.
— Ну да! Как только я узнал, я сразу же отправился взглянуть на них, еще вчера днем. Вы не перетрудились, чтобы обратить ни них чье-либо внимание. Уж точно не рассказали о них никому ни словечка.
— Планы висели на доске объявлений…
— На доске? Мне пришлось спуститься в подвал, чтобы найти их.
— Ну да, доска объявлений находится там.
— С фонарем!
— Ну, наверно, света не было.
— И лестницы тоже!
— Но вы ведь нашли объявление, так?
— Да! — сказал Артур. — Что да, то да! Оно лежало на самой нижней полке запертого шкафа, задвинутого в бывшую уборную, на двери которой висит табличка «Осторожно, леопард»!
Проплыло облако. Оно бросило тень на Артура Дента, лежащего, опершись на локоть, в холодной грязи. Оно бросило тень на дом Артура Дента. Мистер Проссер нахмурился.