То, что он стал говорить затем, было не совсем тем, чего они ждали. Кто-то из чиновников-церемониймейстеров с раздражением понял, что Президент явно не настроен читать превосходно закрученную речь, написанную для него, и нажал кнопку на устройстве дистанционного управления в своем кармане. Огромный белый купол, что возвышался вдали перед собравшимися, треснул посередине, раскололся и медленно сложился наземь. Все затаили дыхание, хотя прекрасно знали, что там будет, потому что они сами построили это.
Под ним оказался огромный звездолет, ста пятидесяти метров в высоту, имевший форму шикарной кроссовки, безупречно белый и умопомрачительно красивый. В самом сердце его, невидимая, лежала маленькая золотая коробочка, в которой хранилось самое сумасшедшее устройство из всех, что были придуманы до сих пор, устройство, которое сделало этот корабль уникальным во всей истории Галактики, устройство, давшее кораблю его название — «Золотое сердце».
— Вау! — сказал Зафод Библброкс, увидев «Золотое сердце». Ничего другого сказать он не мог. И он повторил еще раз, потому что знал, что это не нравится прессе: — Вау!
Собравшиеся выжидательно смотрели на него. Он подмигнул Триллиан, которая подняла брови и взглянула на него. Она знала, что он собирается сказать, и подумала, что смотрится он потрясающе.
— Это обалденная штука! — сказал Зафод Библброкс. — Нет, правда, это действительно обалденная штука! Она такая офигительно обалденная, что я ее, пожалуй, украду!
Восхитительное президентское высказывание, совершенно президентское по форме. Зрители посмеялись, оценив остроту, корреспонденты обрадованно понажимали кнопки на своих суб-Ф-ирных ньюсоматах, а Президент широко улыбнулся.
Он улыбнулся, сердце его невыносимо ёкнуло, и он обхватил пальцами тихо лежавшую в его кармане маленькую парализоматическую бомбу.
Наконец, терпение его лопнуло. Он воздел руки к небу, издал дикий клич, состоявший из мажорных терций, бросил бомбу на землю и побежал через строй внезапно застывших улыбок.
V
Простатик Вогон Джельц не был хорош собой даже по вогонским меркам. Купол его носа возвышался над низким поросячьим лбом. Темно-зеленая жесткая кожа была достаточно толстой, чтобы играть в темные игры Вогонской государственной службы — и играть, следует отметить, неплохо — и достаточно непромокаемой, чтобы неограниченное время существовать на глубине до тысячи футов безо всякого вреда для себя.
Конечно, он никогда не нырял на такую глубину. На это у него не было времени. Таким он был потому, что миллиарды лет назад, когда первые вогоны выползли из вязких первобытных морей Вогсферы и плюхнулись, пыхтя, на девственные берега этой планеты, в то утро, когда их осветили первые лучи яркого молодого солнца Вогсол, силы эволюции словно бы отказались от вогонов, сочтя их безобразной и грустной ошибкой и с отвращением отвернувшись от них. С тех пор вогоны не развивались; они не должны были выжить.
Но вогоны выжили — в немалой степени благодаря упертости и тугоумному упрямству этих существ. «Эволюция? — сказали они себе. — Не больно-то надо!» И того, в чем отказала им природа, они добивались без ее участия до тех пор, пока не научились исправлять свои самые вопиющие анатомические несуразности хирургическим путем.
В то же время силы природы на планете Вогсфера отрабатывали сверхурочные, стараясь наверстать упущенное. Они вывели мерцающих, как драгоценности, шустрых крабов — которых вогоны пожирали, разбивая их панцири железным молотком; высокие прекрасные деревья, такие стройные и разноцветные, что дух захватывало — их вогоны валили, жгли и на огне жарили мясо крабов; элегантных существ, похожих на газелей, с шелковистой шерсткой и влажными глазами — которых вогоны ловили и усаживались на них верхом. Ездить на них вогоны не могли, потому что спины у тех сразу ломались, но вогоны все равно ловили их и усаживались на них верхом.
Так планета Вогсфера прозябала на протяжении тоскливых тысячелетий, пока вогоны неожиданно не открыли законы межзвездных путешествий. За несколько коротких вог-лет все до единого вогоны перебрались в сектор Мегабрантис, политический центр галактики, и теперь составляют там необычайно мощный костяк Галактических государственных служб. Они постарались приобрести образование, стиль и освоить общественный этикет, но в остальном современный вогон мало отличается от своих примитивных предков. Каждый год они импортируют со своей родной планеты двадцать семь тысяч мерцающих, как драгоценности, шустрых крабов, чтобы в праздничную ночь подвыпившие вогоны могли разносить их на кусочки железными молотками.
Простатик Вогон Джельц был совершеннейшим вогоном по своему характеру. К тому же, он не любил вольных путешественников.
Где-то в темной маленькой каютке в недрах флагмана Простатика Вогон Джельца нервно зажглась маленькая спичка. Тот, кто зажег ее, не был вогоном, но знал о них все и имел все основания нервничать. Имя его было Форд Префект[3].
Он оглядел каюту, но увидел очень немного: странные и страшные тени наклонялись и прыгали от маленького неровного огонька, но все было тихо. Форд тихонько поблагодарил дентрасси.
Дентрасси — своенравное племя гурманов и обжор, дикие, но симпатичные ребята, которых вогоны недавно стали нанимать на свои корабли дальнего плавания коками, хорошо понимая, что те всегда будут верны своей природе. Это вполне устраивает дентрасси, потому что они любят вогонские деньги, одну из самых твердых валют в космосе, но презирают самих вогонов. Единственный вогон, вид которого доставляет дентрасси удовольствие — это вогон, доведенный ими до белого каления.
3