— Чай, — сказал он.
— «Поделись улыбкою своей»! — ответила машина и выдала ему очередной стаканчик неприятной жидкости.
Артур выбросил его.
— «Поделись улыбкою своей»! — повторила машина и выдала другой такой же.
«Поделись улыбкою своей» — это девиз Отдела жалоб и предложений чрезвычайно процветающей Сирианской кибернетической корпорации, который занимает сейчас все континенты трех среднего размера планет и является единственным отделом корпорации, баланс которого несколько последних лет выходил положительным. Этот девиз написан — был написан — трехкилометровыми светящимися буквами на подлете к космопорту Отдела жалоб и предложений на планете Эадракс. К сожалению, буквы, по-видимому, оказались слишком тяжелыми, и вскоре после постройки надпись провалилась сквозь землю, на половину своей высоты войдя в подземные офисы множества молодых и многообещающих служащих отдела Жалоб, мир их праху.
Оставшиеся над поверхностью земли верхние половины букв на местном языке читаются как «Свин те на рыло», и светятся они теперь только по очень особым оказиям.
Артур выбросил шестой стаканчик с жидкостью.
— Послушай, машина, — сказал он, — ты говоришь, что можешь синтезировать любой существующий напиток. Почему же ты все время наливаешь мне одну и ту же бурду?
— Польза и удовольствие, — пробулькала машина. — «Поделись улыбкою своей»!
— Это мерзость!
— Если тебе понравился этот напиток, — продолжала машина, — почему бы не поделиться им с друзьями?
— Потому, — ответил Артур ядовито, — что они мои друзья. Неужели это так трудно, машина? Этот напиток…
— Этот напиток, — прощебетала машина, — создан персонально для вашей пользы и удовольствия.
— Вот как, — сказал Артур. — Так значит, я диабетик-мазохист?
— «Поделись улыбкою своей».
— Заткнись!
— Попробуешь еще?
Артур сдался.
— Нет, — ответил он.
И тут же решил, что, черт побери, да.
— Послушай, — сказал он, — машина. Это же просто. Это очень просто. Я. Хочу. Чаю. Сейчас ты сделаешь мне чашку чаю. Молчи и слушай.
Артур сел на пол. Он рассказал нутримату об Индии. Он рассказал ему о Китае и о Цейлоне. Он рассказал ему о листьях, сушащихся на жарком южном солнце. Он рассказал ему о чайных ложечках. Он рассказал о летних вечерах на веранде. Он рассказал, что чай надо наливать в молоко, а не наоборот, чтобы не было пенок. Он даже пересказал ему — вкратце — историю Ост-Индской чайной компании.
— Это все? — спросил нутримат, когда Артур закончил.
— Все, — подтвердил Артур. — Это все, чего я хочу.
— Вам нужен вкус сушеных листьев, вываренных в кипятке?
— Гм… да. С молоком!
— Выжатым из коровы?
— Да, можно так выразиться.
— Тут мне понадобится помощь, — произнесла машина. Ее веселые бульканья и зазывные щебетания уступили место серьезному деловому тону.
— Пожалуйста, — сказал Артур.
— Вы уже сделали все, что нужно, — сообщил ему нутримат и обратился к бортовому компьютеру.
— Привет! — отозвался бортовой компьютер.
Нутримат объяснил бортовому компьютеру свою задачу. Компьютер хмыкнул, соединился логическими цепями с нутриматом, и оба погрузились в глубокое молчание.
Артур подождал некоторое время, но ничего не произошло.
Он постучал по нутримату, но тот не реагировал.
В конце концов Артур махнул рукой и пошел на мостик.
«Золотое сердце» неподвижно висело в черной пустоте космоса. Вокруг него миллиардом булавочных уколов сверкала Галактика. К нему подбиралась безобразная желтая глыба вогонского корабля.
II
— Ни у кого случайно не найдется заварочного чайника? — спросил Артур, выйдя на мостик, и недоуменно уставился на то, как Триллиан взывает к компьютеру, Форд стучит по его панели кулаком, Зафод пинает его ногой, а на экранах висит какая-то безобразная желтая глыба.
Артур поставил пустой стаканчик на столик и подошел к консолям.
— Доброе утро, — поздоровался он.
Зафод бросился к блестящим мраморным панелям управления обычным фотонным двигателем. Кнопки материализовались под его пальцами, и он снял двигатель с автопилота. Он пробежался по кнопкам, щелкнул рычажками, стукнул по ним кулаком и выругался. Фотонный двигатель болезненно дернулся и отключился снова.
— Что-то случилось? — спросил Артур.
— Смотрите-ка! — пробормотал Зафод, бросаясь к ручному управлению двигателя на бесконечной невероятности. — Говорящая обезьяна!
Невероятностный двигатель взвыл пару раз и тоже отключился. Зафод пнул его ногой.
— Если у тебя плохое настроение… — начал Артур.
— Вогоны, — объяснил Форд. — На нас напали вогоны.
Артур содрогнулся.
— Так что же вы ждете? Надо уматывать отсюда!
— Никак. Компьютер завис.
— Завис?
— Говорит, что все ресурсы заняты. Корабль потерял управление.
Форд отвернулся от терминала компьютера, вытер лоб рукавом и прислонился к стене.
— Каюк, — сказал он. Он усмехнулся чему-то и закусил губу.
В детстве, в школе, задолго до того, как Земля пошла на снос, Артур любил играть в футбол. Играл он в него плохо. Любимым его номером было забить гол в свои ворота в каком-нибудь особенно важном матче. Когда это случалось, Артур чувствовал такой особенный жар в затылке, который постепенно сползал на щеки и поднимался ко лбу. Сейчас перед его глазами вдруг отчетливо встали грязь, трава и куча хохочущих злых мальчишек.
Жар в затылке постепенно сползал на его щеки и поднимался ко лбу.
Он открыл рот и закрыл его.
Затем снова открыл рот и снова закрыл его.
Наконец, он выговорил:
— Э-э, гх-м… Скажите, — произнес он так взволнованно, что все повернулись к нему. Артур, не отрываясь смотрел на желтую глыбу на экране. — Скажите, — начал он снова, — компьютер не сказал, чем он занят? Я просто вдруг подумал…
Все сверлили его глазами.
— Да нет… Я, собственно, только спросил…
Зафод протянул руку и взял Артура за воротник.
— Что ты сделал с компьютером, шимпанзе? — хрипло спросил он.
— Да ничего, — ответил Артур, — ничего я не сделал! Просто сколько-то времени назад…
— Ну!?
— Я попросил чаю…
— Совершенно верно, ребята! — включился внезапно компьютер, — я как раз работаю над этой задачей, и это нешуточное дело. Скоро вернусь! — и компьютер снова погрузился в молчание, сравниться с которым могло только молчание трех людей, смотревших на Артура Дента.