— А потом, когда все уляжется, ты снова улыбнешься и намекнешь, что пора мне убираться восвояси. Comme d’habitude! 4
— Тогда… зачем же ты все-таки приехал? — Агнетта лукаво прищурила глаза, глядя на него сверху вниз. Даже на своих каблуках Эрланд был ниже ее на целую голову. А еще эти серые, будто посыпанные каменной крошкой, волосы, тщательно спрятанные под париком. Не зря при дворе шептались, что отцом королевского кузена мог быть сам горный король. Иначе откуда брались все эти драгоценности, бриллианты и золотая нить? Кто-то методично оставлял завернутые в мешковину свертки накануне дня его рождения — и перевязанная бечевой ткань пахла лесом, мшистыми валунами и родниковой свежестью.
Только из-за них ссыльный родственничек пользовался такой популярностью в соседнем государстве. Говорят, местный король даже собирался женить его на своей племяннице. А Эрланд в ответ закрутил роман с ее горничной…
— Итак?
Отточенным движением, кузен вытащил отливающую перламутром пудреницу. Надушенная пуховка отлично стирает следы замешательства, Агнетта сама не раз прибегала к этой маленькой уловке.
Тончайшая пудра затуманила большие пуговицы из чистого серебра. В каждой королева с легкостью могла рассмотреть свое лицо.
— Боишься нападок нечистой силы? — невинно спросила она. Пусть сколько угодно тянет с ответом. Она сама велела вскользь упомянуть в письме о загадочной статуе, оживленной искусным заклинателем. Магия и волшебство — еще более действенная приманка, чем целая оранжерея бенгальских роз.
Эксперименты алхимиков, заклинания, гороскопы — все это не раз становилось предметом ссоры при дворе. Король превозносил Фафнира, кузен выписывал себе научные журналы из-за границы, тщетно пытаясь уловить логику в витиеватых заклинаниях. Превозмогая тошноту, Эрланд разбирал по косточкам магические снадобья, целями днями пропадал в своей лаборатории, нанизывая на булавки золотых жуков и рассматривая под лупой эльфову пыльцу. Фафнир вздохнул свободнее, когда изыскательному любителю наконец указали на дверь.
Эрланд наконец-то оставил в покое свое и без того мучнисто-бледное лицо и с гордостью огладил полы камзола.
— Пришлось лично подкараулить трубочиста, — длинный холеный ноготь щелкнул по блестящей поверхности, и на мгновение Агнетте показалось, что она видит разноцветные крыши и шпили Хавна. — Не представляешь, как много они о себе воображают в столице. Но кто устоит, если счет идет на звонкие талеры?
— Итак? — передразнил он ее, делая знак слуге. — И где же мне искать то самое чудо-юдо, которого якобы нет ни в одном справочнике?
Внутри внушительного вида саквояжа угрожающе ощетинились начищенные зонды, кусачки, пинцеты, пилы и прочие приспособления, сделавшие бы честь самому требовательному хирургу. Или палачу.
— Думаешь, справишься?
Хокана, разумеется, уже успели известить о прибытии родственника. С первого взгляда было ясно, что этот, якобы законный претендент на корону, больше заинтересован в различного рода чудесах, чем в возможности присесть на краешек трона. Заставить его убраться восвояси не составит труда — достаточно всего лишь заставить короля вновь встать на ноги. Но это вызовет некоторые сложности — и это сейчас, когда принц уже практически был у него в руках!
Агнетта издалека одарила графа победной улыбкой. Пусть ее удар напоминал скорее булавочный укол, но ведь и простого заражения крови хватит, чтобы повергнуть врага. Умно. И так по-женски. Кажется, он ее недооценил.
— Сомневаешься в моей неотразимости? — Эмма вздохнула, позволив расшитой шали будто ненароком оголить нежное плечико с налепленной мушкой. Хокан мысленно посочувствовал ее будущей жертве. Он не заставит королевского кузена долго мучиться. Уже сегодня ночью все должно решиться окончательно.
Аскефруа
Снова она блуждала в лунном лабиринте. Посеребренные от пыли портьеры, аромат сухоцветов в вазах. Фигуры на потемневших картинах, хранившие молчание при свете дня, теперь устремлялись за ней следом. Ханна несколько раз останавливалась, обгоняемая призрачной толпой танцующих придворных, разодетых дам и галантных охотников, преследующих лунные блики. Приглушенный смех, доносившаяся из комнат музыка — огонь сам собой вспыхивал в очаге, стоило ей лишь заглянуть в приоткрытые двери. Огоньки свечей поднимались к самому потолку, блуждая среди лепнины и потускневших фресок.