— В Палермо находится основной офис моей компании, — спокойным тоном ответил он, — и сейчас я занят его кадровой перестройкой. Если бы не заботы о Робертино, я бы привлек тебя в помощницы, потому что здешние секретарши не имеют даже самого элементарного представления о секретарской работе.
— Я польщена твоей оценкой моих рабочих качеств, — сказала Мэри. — И сколько же будет продолжаться эта кадровая перестройка?
— Трудно сказать…
— Значит, твой сын практически не будет видеть тебя еще несколько недель? Я бы никогда не стала так игнорировать Алекса.
— А разве я игнорирую Робертино? — взорвался он. — Не делай таких опрометчивых намеков в мой адрес! Я слишком люблю своего сына, чтобы предавать его забвению.
— А ты говорил ему о своей любви? И в чем проявляется твоя любовь к нему? Черт бы тебя побрал, Кармело, неужели ты не понимаешь, что дети очень быстро взрослеют? Ты не успеешь оглянуться, как твой Робертино станет юношей, и тебя начнут мучить угрызения совести, что ты мало уделял ему времени и внимания…
— Я тебя пригласил в ресторан не для того, чтобы выслушивать твои педагогические наставления. — В его тоне был такой же лед, как и в его взгляде.
— Значит, если ты не запланировал объявить мне за рюмкой спиртного о моем увольнении или поговорить со мной о Робертино, остается лишь один повод для вывоза меня в свет? — съязвила Мэри. — Но этот повод не сработает, Кармело. Ты меня не интересуешь и никогда не будешь интересовать как мужчина!
Он уставился на нее и потом долго обшаривал сверху донизу бесстыдным взглядом, после чего сказал:
— Ты привлекательная женщина, Мэри, и я не верю, что ты не намерена впускать в свою жизнь ни одного мужчину. Интересно, у тебя были любовники с тех пор, как ты распрощалась с отцом Алекса?
— Во-первых, это тебя не касается, а во-вторых, да, были. Один или два.
— Ну и как?
— Да никак. Они оказались с нулевым коэффициентом полезного действия.
— Потому что ты предстала перед ними в роли Снежной королевы, в той самой, в какой пытаешься предстать сейчас передо мной?
— Я ничего не пытаюсь, а просто так чувствую. Мне диктует это интуиция, — бросила она ему в лицо. — Мне не встречался еще ни один мужчина, которому я могла бы до конца поверить.
Кармело глубоко вздохнул и окинул ее холодным, пронизывающим взглядом. Да, она оскорбила его мужское самолюбие, но с ее губ сорвались слова правды. Ей действительно хотелось встретить мужчину, которого она смогла бы полюбить всем сердцем и который бы ее никогда не предал. Кармело не относился к таким мужчинам. Он все еще любил Лусинду. Правда, ему нравилось тело Мэри, он желал его. Но ей такая «любовь» была не нужна.
— Как ты можешь узнать, способна ли верить тому или иному мужчине или не способна, если, встречаясь с ним, замыкаешься в такие жесткие рамки? — Его темно-карие, пронизывающие глаза пристально смотрели на нее, и она, будто загипнотизированная ими, не могла оторвать от него взгляда.
— Думаю, когда судьба сведет меня с предназначенным мне мужчиной, я сразу почувствую это и поверю ему, — смело заявила Мэри как раз в тот момент, когда официант поставил перед ними поднос, заполненный всевозможными яствами и напитками.
Еда была великолепна, и Мэри поглощала ее с таким аппетитом, будто не ела уже несколько дней. Пищу она запивала минеральной водой, а когда официант принес по заказу Кармело графин вина, Мэри легко переключилась на легкий алкогольный напиток. Впрочем, она помнила, что следует быть очень осторожной и пить маленькими глоточками, чтобы к концу сытного ужина ей не стало плохо.
— Знаешь, у тебя красивая улыбка, — неожиданно произнес Кармело и мягко опустил ладонь на ее руку.
От этого прикосновения Мэри всю так и бросило в жар, и она хотела было отдернуть руку, но сдержалась, решив, что он притронулся к ней чисто по-дружески, а не с какими-то особыми чувствами.
И зачем ей были нужны какие-то его чувства? Она прекрасно обходилась и без них, живя одна с сыном и не испытывая потребности ни в каких мужчинах…
Впрочем, какой ей резон обманывать себя? В Кармело она находила все, что ей хотелось видеть в мужчине. Он был симпатичен, жизнелюбив, сексуален, обаятелен и обходителен. Из него получился бы идеальный отец, не будь он таким трудоголиком.
Она не должна была ревновать его к Лусинде, но ей это не удавалось. Мэри ревновала Кармело к покойной жене, быть может, потому что он ничего не рассказывал о ней. По словам его матери, он до сих пор любит Лусинду, и Мэри не могла понять, почему она верила этим словам миссис Аличени.