- Прошу меня простить, - улыбкой отметив мое замешательство, произнес заставший нас врасплох Махмет, - но князь Ахмет ждет вас. И не смущайтесь так, - обратился он ко мне, - чужое счастье в этом доме не вызывает зависти. Только радость.
- Махмет… - Георгий приблизился ко мне, отвел от лица полупрозрачную ткань. – Не слушай его, солнышко, он привык, что у него нет отбоя от прекрасных барышень, вот и ведет себя несколько фривольно.
- Солнышко? – вместо того чтобы возмутиться, удивленно переспросил Махмет. Внимательно посмотрел на меня… в его глазах что-то мелькнуло, как будто отозвалось горьким воспоминанием, но улыбка стерла впечатление, оставив сомневаться, было ли то, что я заметила. – Действительно, - вроде как, не веря самому себе, протянул он, - солнышко.
- Махмет… - не скрывая угрожающих ноток, протянул Георгий. – Это солнышко – моя жена!
В ответ княжич многозначительно хмыкнул, но что хотел этим сказать, я не поняла. Одно знала точно - интерес в очередном его взгляде, брошенном в мою сторону, был совсем не мужским.
Георгий это тоже заметил, нахмурился, собираясь что-то спросить, но Махмет не дал, настойчиво отрезав:
- Давай не будем заставлять князя ждать.
Муж, молча, согласился. Вместо того чтобы согнуть руку, предлагая на нее опереться, Георгий приобнял меня за плечи, чуть прижимая к себе.
Идти так было не совсем удобно, но я это едва замечала. Главное, что он рядом. Главное, что мы – вместе.
В душе было тихо и покойно, словно нежарким летним днем, да на берегу неспешно несущей свои воды реки. И хотя я понимала - это еще далеко не конец, с каждым шагом по этому дому росла уверенность, что вот теперь все будет хорошо. Отступят невзгоды, Георгий сумеет очистить свое имя, мы вернемся домой, я возьму на руки дочь….
- Этому дворцу уже более двухсот пятидесяти лет, - очень своевременно сбил меня с мысли Махмет. – Его построил мой предок, князь Давид для своей жены Мзиа. – Он на мгновение обернулся, одарив меня лукавой улыбкой: - По-нашему, солнце.
- Ты не рассказывал мне об этом, - несколько ворчливо заметил Георгий.
- Не было повода, - отмахнулся Махмет. – В этом дворце родился их первенец, которого они назвали Резо. Он-то и стал князем Лазариди, одним из трех старших князей, своим союзом образовавших Ритолию.
- А почему их три? – поинтересовалась я, неожиданно для себя увлекшись историей.
- По числу больших долин, - Махмет сбавил шаг, поравнявшись с нами. – Зимой, когда закрываются перевалы, они оказываются отрезанными друг от друга.
Я понимающе кивнула. О том, что горцы народ горячий, за которым нужен глаз да глаз, я не забывала.
- Спустя полвека к ним присоединились еще пятеро, но их владения были значительно меньше, потому их называют младшими, но на княжеском совете они имеют такое же право голоса.
- Но не право решения, - добавил Георгий, чуть сильнее сжав мои плечи.
- Но не право решения, - с усмешкой подтвердил Махмет. Опять посмотрел на меня. Весело. Задорно. – Про княжичей, которые в большинстве сами за себя, вы уже знаете.
Моя ответная улыбка вряд ли была добродушной. Встречу с Рахматом и… его безумной женой едва ли удастся забыть скоро.
Чтобы хоть как-то сгладить всколыхнувшиеся воспоминания, скользнула взглядом по череде парадных портретов, висевших на стене широкого коридора, по которому мы шли. Традиционная одежда горцев подчеркивала выражения лиц. Капельку надменных, с безграничной уверенностью во взгляде - у мужчин. И загадочных, полных неразгаданных тайн – у женщин.
Их красота была разной. Резкой, похожей на лезвие клинка или яркой и безудержной, как пылающий в ночи огонь. Для кого-то она стала похожей на свет луны, с легким флером очарования в мягких, ускользающих чертах. Или светлой, теплой, солнечной.
Красота их была разной, но в чем-то схожей, выдавая родство крови.
- А вот это, - Махмет остановился, не дойдя пару шагов до последней в этом крыле двери, - брат князя Ахмета, его жена - Екатерина Суворова и их дочь, Татьяна.
Я бы и хотела не вздрогнуть, но не получилось.
Воспоминание пробило яркой вспышкой…. Зимний вечер, вьюга за окном, добродушное потрескивание огня в камине, и небольшие рисованные портреты, которые она доставала из шкатулки.
Тот лежал в самом низу, завернутый в кусочек белого атласа. Красивая женщина и девочка лет девяти, похожая на свою мать.