В чем-то он был прав, но….
Слишком многое произошло за последние дни, чтобы я осталась прежней Эвелин, предпочитавшей просто жить, изо всех сил стараясь быть незаметной.
- Он – мой муж, - тихо, но твердо произнесла я.
Сказать хотела многое. О том, как Метельский заявился в мой дом, едва ли не обвинив Георгия в измене императору и империи. Как угрожал, позволяя себе оскорбления в мой адрес. Как….
Все это сейчас не имело никакого значения, укладываясь в те несколько слов, что сорвались с моих губ.
- Вам ведь известно, что Георгий долгое время служил на границе с Ритолией? – похоже, что-то решив для себя, спросил граф, направляясь к книжному шкафу.
- В вашем полку, - ответила я, повернувшись, чтобы следить за ним взглядом.
- Иван рассказал? – остановившись, оглянулся Горин.
- Трофим, - грустно улыбнулась я. – Был вынужден, заслуживая мое доверие.
- История с Алиной Горский, - понимающе кивнул граф. Открыл дверцу, достал оттуда бутылку темного стекла и два бокала: - Будете?
Хотела качнуть головой, отказываясь, но передумала. Глоток вина для меня сейчас был не лишним.
- Если только немного, - возвращаясь к дивану, ответила я.
Присела, продолжая наблюдать за графом. Его движения были мягкими, но какими-то сдержанными. Ничего сверх необходимого….
- И как много он успел вам поведать, прежде чем добился своего? – неожиданно спросил граф, сбивая меня с мысли.
- Вряд ли много, - пожала я плечами. – С первых же слов он был весьма убедителен.
- Трофим это умеет, - усмехнувшись, заметил Горин. Наполнил один из бокалов наполовину, поднес мне: - Наше, местное.
- Поэтому и Виноградово? – вдохнув аромат, поинтересовалась я.
- Завтра покажу вам виноградники, - улыбнулся он в ответ.
Подождал, когда я посмакую первый глоток, приподнял вопросительно бровь. В единственном глазу было такое нетерпение, что я задорно улыбнулась – прям, как мальчишка!
- Великолепно, - не покривив душой, заверила я его. Вновь поднесла бокал к губам, но тут же опустила руку: - Алина Горская действительно была невиновна?
- Вы все-таки сомневаетесь… - удрученно качнул головой граф.
- Если ее действия расценивать, как наказание, то каков должен быть проступок? - спокойно объяснила я свою точку зрения.
- Очень серьезным, - согласился Горин, взглядом дав понять, что сожалеет о своих словах. – Метельский жестоко надругался над двумя девочками, дочерями торговца с гор. Одной было одиннадцать, второй едва исполнилось девять.
- Нет! – отшатнулась я. Вино плеснулось в бокале, окрасив бордовым стекло.
Граф отставил бутылку, которую держал в руке, подошел ко мне. Забрав из трясущейся руки бокал, прижал к себе:
- Извините меня, Эвелин! Я не должен был этого говорить….
Не должен был….
Я решительно отстранилась, сглотнув вставший в горле ком, глубоко вздохнула, усмиряя разбушевавшееся сердце:
- Должны были, граф! Должны! Чтобы я знала, с кем столкнула меня Заступница, чтобы я перестала быть столь наивной, какой была.
- Я бы предпочел, чтобы все осталось, как прежде, - Горин склонился к моей руке, тронул губами запястье, словно еще раз просил прощения. – Вы говорите про наивность? – отдав мне бокал, он сделал шаг к столу. Вновь повернулся, посмотрел на меня. Вроде и не намного выше, но я под этим взглядом почувствовала себя ребенком. – Торговец сам продал их Метельскому за несколько золотых монет, и если бы не жестокость, после которой младшая из девочек едва не скончалась от кровотечения, да не Алина Горская, которая сначала ее выходила, а потом, найдя барона, устроила над ним самосуд, никто бы и не удивился. Это в княжеской семье дочь, как нить, связывающая два рода, а в бедных, да когда этих девчонок не две и не три….
Он не закончил. Наполнил свой бокал, сделал крупный глоток, забыв, что вино нужно пить медленно, ощущая его аромат, позволяя раскрыться вкусу….
Впрочем, о чем я только думала….
- Она ведь его любила? – я посмотрела на графа. Говорила про барона, ставшего для меня теперь олицетворением зла.
- Алина? – уточняя, переспросил он. – Трофим уже дважды предлагал ей стать его женой.
Я кивнула – поняла, что именно Горин хотел сказать, сделала еще один глоток и еще… убегая от жажды, которую испытывала после всего сказанного.
Увы, я начала этот разговор и заканчивать, не получив ответа не собиралась: