Может быть Леонид крикнул так оттого, что душа просила праздника, а в песне «Эй, ямщик…» поется про ресторан Яр, а не про ресторан Стрельна? И вообще и Яр, и Стрельна и Мавритания находятся совсем неподалеку друг от друга, все в Петровском парке.
Но почему тогда Валера не захотел ехать именно в Яр, сказав что там долго и дорого? Он не знал, что вся компания уже сидит в Стрельне?
Наверное Валера так сказал потому, что он изначально в вечеринке не участвовал, и только подъехал из аэропорта вместе с Борисами.
Почему тогда Судзуки предложил: «Может в Стрельну?», а не сказал: «А мы же сидим в Стрельне?»
А вот это случилось наверное потому, что Судзуки вместе с Барятинским и Валерой был занят приобретением двух желтых феррари. И от общей компании — заседающей в Стрельне, они отделились до того, как эта самая компания в Стрельну пришла.
Тем более что Маша Легран появилась в ресторане как я, не с самого начала, и Леонид мог рассчитывать поменять место дислокации. А еще… а еще вопрос, мне это вообще сильно важно сейчас? — спросил я у мозга.
Почему это должно быть важно? — моментально ответил мне мозг. — Вообще вопрос из серии «пренебречь, вальсируем», и я не знаю, почему ты тратишь время на всякую ерунду, а не спишь, полезно используя столь дорогие в твоей ситуации минуты.
Сразу после череды таких мыслей я мгновенно отключился.
— Время, — произнесла Эльвира за секунду до того, как раздался первый предупреждающий сигнал. — Собрались, ребят, — она даже несильно хлопнула пару раз в ладоши.
Модест, Илья и Наденька недоуменно посмотрели на нашего капитана. Но Эльвира вот это вот «собрались» адресовала нам с Валерой — остальные и так уже были на ногах, ждали только нас. Но и мы с Валерой собрались — судя по взгляду, Эльвиру наш настрой удовлетворил.
Поднявшись, мы с Валерой подошли ближе к основной группе. И шестеро человек вновь стали единым целом, одной командой. Как-то остро я это почувствовал, когда мы организованно двинулись в сторону выхода со сцены на арену Дворца спорта на Ходынке. Именно здесь — на стадионе «Площадка МКЛ», александровцы проводили свои матчи, арендуя Дворец спорта у Московского клуба лыжников. Который, сохранив старое название, объединял самые разные спортивные направления, среди которых сами лыжники уже давно не играли ведущей роли.
Причина аренды чужого Дворца спорта была довольно проста. Александровское «сиротское» военное училище находилось в самом центре Москвы, в двух шагах от Кремля. Обучались там обычные (неодаренные) курсанты, и подходящей под требования турнира арены при главном корпусе на Знаменке естественно не было. Как полигон для тренировок с одаренными училище использовало сертифицированные арены во Фряново и Черноголовке, где изначально и планировалось проведение матчей александровцев. Но учитывая небывалый зрительский ажиотаж, организаторы турнира в последний момент согласовали перенос матчей и замену арены на более вместительную площадку в черте города.
Так как стадион арендованный, внутренняя планировка отличалась от стандартных арен императорских школ. И выхода на площадку для церемонии представления команд и выбора локаций для поединков мы ожидали в одном коридоре с александровцами. Шестеро курсантов в парадной форме училища стояли рядом с нами спокойно и молча. Не переговаривались, не переглядывались, даже дышали в такт, по-моему.
В училище получали военное образование обычные, не владеющие даром курсанты. И выглядели они совершенно непохоже на тех соперников из магических императорских школ, с командами которых мы уже встречались. Это не значит, что одаренные выглядят как-то лучше, нет; по-другому. Курсанты александровцы казались шестеркой сказочных богатырей (только молодых пока), отбившихся от основного отряда дядьки Черномора.
Все одинакового роста и телосложения, у всех коротко стриженные светло-русые волосы, даже общие черты лиц. Неспроста — все же идущие в паре генетика и евгеника в этом мире шагнули гораздо дальше, чем в моем. И коррекция внешности, особенно в потомственных сословных семьях, в данном случае воинских, являлась обыденным порядком вещей.
За несколько секунд до объявления выхода капитан александровцев вдруг повернулся к Эльвире.
— Удачи, — произнес он. При этом коротко кивнул, сдержанным жестом отдавая дань уважения команде-сопернику.
— Всем нам, — произнесла Эльвира, зеркально возвращая александровцу жест уважения.
Практически сразу в этот момент освещение площадки окончательно погасло, и распорядитель дал команду выходить первому участнику нашей команды. Как обычно мы первые — как гости. И как обычно, первой от нашей команды на площадку двинулась Надежда.