— Этот-то что здесь делает? — удивилась Эльвира.
— Господи боже, — в тон ей произнес Валера.
Созданный Ольгой купол напоминал стекло, по которому стекает вода, но за маревом все же были заметны очертания. И когда я присмотрелся, узнать Дариуса Орбакаса, который врезался в защитный купол, труда не составило.
— Опять этот долбак… — в сердцах вздохнула Надежда. И тут же смутилась под нашими взглядами.
— Артур, так что ты хотел сказать? — отвлекая наше внимание от потирающего нос коллежского секретаря, обратилась ко мне Ольга.
— Завтра утром команда отправляется на полигон Сарай-Джук, — сообщил я.
— Оповещения еще не было, — удивилась Ольга.
— Будет. Я к чему — в Глазьев по плану прилечу только вечером.
— По плану? — интонацией совершенно недвусмысленно обозначила Ольга все, что думает об особенностях моего планирования.
— Обычная рабочая поездка, — уверенно сообщил я.
— То есть существует надежда, что ты вернешься бодрым, свежим и невредимым?
— Определенно.
— Мы можем не волноваться?
— Да, за меня можно не волноваться, — уверенно кивнул я.
С собой намеревался взять Иру и всю группу Измайлова, так что никаких эксцессов не ожидал. Добираться до Мокрого Батая также намеревался вполне цивилизованно, а не как обычно. И поэтому тем более никаких проблем не планировалось.
— Будем надеяться, — только и кивнула Ольга.
Пристально посмотрев на меня, и увидев по ответному взгляду что все, что хотел сказать я сказал, она сняла защиту.
Несколько минут мы просто обедали, переговариваясь обо всем и одновременно ни о чем. До того момента, как нас отвлек Орбакас.
— Добрый день, дамы и господа, — мелкими шажками приблизился ко столу пришедший в себя коллежский секретарь, явно опасаясь вновь удариться о выставленную защиту.
— Вы что-то хотели? — холодно поинтересовалась Эльвира. Орбакас при этом вздрогнул — царевны он, после ее давнего предупреждения, видимо до сих пор всерьез опасался. Но раз осмелился подойти, да еще отвлечь, значит повод действительно есть.
— Спешу доложить, что по распоряжению Татьяны Николаевны Зориной, директора императорской Арктической гимназии имени Петра Пахтусова, с сегодняшнего дня я имею честь быть приписанным к штату сборной команды гимназии по практической стрельбе.
«Та-атьяна Николаевна! А вот это очень грязный прием!» — мысленно расстроился я. Понятно, что коллежский секретарь ей наверняка душу вынул, но подбрасывать нам такую свинью это… не знаю, что это, но точно ничего хорошего в этом нет. Видимо, я недооценил степень обиды на меня Татьяны Николаевы.
«А из-за чего она на тебя обиделась?» — поинтересовалась Эльвира.
«Я слишком громко подумал, да?»
«Есть такое» — сообщил мне Валера.
Едва он это сказал, мы втроем переглянулись. Так легко общаться мыслеречью у нас получалось лишь после инициации кровавого союза, и после ритуалов Магии Крови. Сейчас же мыслеречь шла еще проще и легче.
Отчего — от победной эйфории, или от того, что мы с Эльвирой сейчас с заполненными энергией Источниками, а работа со стихийной силой усиливает ментальную связь?
«Думаю второе» — произнесла царевна.
Как оказалось, последнюю мысль я тоже слишком громко подумал.
«Так из-за чего Зорина именно на тебя обиделась?» — переспросил Валера.
«Действительно, это Валера же ее тогда уработал, а не ты», — добавила Эльвира, явно отправив ему шпильку.
«Некоторые обстоятельства того, как она согласилась нам помочь, так скажем» — обтекаемо пояснил я.
О том, где, когда и какими аргументами убедил Татьяну Николаевну помочь нам с гуркхками и сэром Галлахером попасть на Малую арену я ни Валере, ни Эльвире не рассказывал. Как-то в череде последовавших после визита в Инферно событий не до того было.
В этот момент я вспомнил, как только что разбуженная и испуганная Татьяна Николаевна сидела на кровати, поджав под себя ноги и прикрываясь одной лишь простыней. Судя по эмоциям Валеры и Эльвиры, они тоже этот мыслеобраз увидели.
«И что такого? Брось, Артур. Она же этого долбака не к тебе, а к команде прислала» — пожала плечами Эльвира.
— Господин Орбакас? — практически мгновенно посмотрел на коллежского секретаря Валера.
Весь наш обмен мыслями, кстати, уложился буквально в доли секунды — разговор мыслеречью гораздо быстрее обычной беседы. Так что переговариваясь, мы даже внимания не привлекали, настолько все быстро происходило.