— Разумеется. — Он несколько раз кивнул головой. — Ну и что?
— Он был вашим приятелем?
— Я знал его. Разве преступление быть знакомым с парнем, которого ухлопали?
— Большинство людей не кидаются на других, пока их к этому не вынудят, — произнес я миролюбиво. — Вы же считаете, что вам следует бросаться на меня вот так, без всякой на то причины.
Эннан рассмеялся:
— А ведь лейтенант дело говорит, Лайон. Почему бы тебе на минуту не забыть о своем предубеждении против копов? Хотя бы для того, чтобы не казаться кругом виноватым?
Тут мне полагалось бы оборвать этого щеголя, запретить ему вмешиваться в разговор. Но между ними явно имелась какая-то, пока не ясная мне связь, которая меня крайне заинтересовала. Взгляд Эннана заставил его приятеля моментально замолчать, и тот, словно проглотив что-то — может, свое предубеждение против полицейских, — изобразил на физиономии слабое подобие улыбки.
— Точно, я знал Хэнка Мэгнасона, лейтенант. Мы с ним частенько вместе рыбачили… Но вообще-то мне мало что о нем известно.
— Похоже, его вообще тут никто не знал, — вздохнул я. — С женой-то его вы хоть знакомы?
Он отрицательно покачал головой:
— Я считал, что именно поэтому ему и нравилось ловить рыбу. Он как бы убегал от нее на озеро. Одно время он говорил мне, что с радостью бы бросил ее, такая она нудная, но денег у нее было много, а кому же захочется добровольно отказаться от такой благодати?
— Что же еще он рассказывал?
— Ха! — Он прищурил свои карие глазки, так что в уголках появились морщинки. — О жене, что ли?
— О чем угодно. О жене, о своей жизни, о своей приятельнице, своем бизнесе. Решительно обо всем.
— Я как-то ничего не запомнил. — У него на лице вновь появилось некое подобие улыбки. — Вы же знаете, как оно бывает, если ты занят рыбной ловлей, лейтенант! Два человека сидят тихонечко в лодке и по большей части молчат.
— Прежде всего, почему он рыбачил вместе с вами?
— Ну, я люблю рыбачить, почти всегда торчу на озере. Да и потом, я был его ближайшим соседом. Наверное, все дело в этом. Он был малый ничего себе, всегда приносил с собой бутылку спиртного. Мы с ним прекрасно чувствовали себя вдвоем, не мешали друг другу, что еще требуется?
— Когда вы в последний раз видели Мэгнасона?
— Не скажу точно. Более года назад, во всяком случае.
— Где вы находились пару дней назад от полуночи до двух часов утра?
Шаффер задумался на пару секунд.
— Я был в городе, устал от компании с самим собой. Такое со мной не часто случается… Пил в каком-то баре, помнится. — Он стал переминаться с ноги на ногу. — Признаться, бар я плохо запомнил: к тому времени, как там бросил якорь, я был уже здорово под градусами.
— И все-таки, как называется бар?
— Какая-то забегаловка на Третьей улице, если не ошибаюсь.
— Вы были один?
— Точно. Когда человек пьет всерьез, ему не нужна компания, верно?
Терпеть не могу, когда на мои вопросы отвечают вопросами. Но ничего не поделаешь! Ясно, алиби у него не было, а рассказанная им вполне реалистичная история могла быть и правдой, и чистейшим вымыслом. Надеюсь, придет такой день, когда я изобрету безошибочный детектор лжи, который можно будет носить на руке, как часы, и вытесню все другие аппараты подобного рода, если даже они уже запатентованы.
— Итак, он говорил о своей жене, — подсказал я. — А еще о ком?
— Больше ни о ком, насколько помню, лейтенант.
— Неужели ни разу не упомянул о дочке?
— А, о ней!.. — Шаффер энергично закивал. — О ней он мог болтать без умолку. Без ума был от ребенка!
— Айрис, — промолвил я. — Такое очаровательное создание! Я ее видел, сейчас ей пять лет Маленький светловолосый ангелочек. А какая умница!
— Айрис. — Он снова закивал. — Правильно, так ее зовут.
Я нахмурился.
— Это худенькая десятилетняя брюнетка, причем зовут ее Самантой! — загрохотал я. — Очевидно, вы здорово нервничаете, раз несете такие глупости, Шаффер!
— Просто многое я помню весьма смутно, лейтенант.
— Вот по этой причине мы и отправимся с вами в город в офис шерифа, посмотрим, оживит ли это вашу память! — холодно произнес я. — Вы бывший заключенный, поэтому не ждите, что с вами будут там обходиться внимательно и чутко.
— Возможно, пару раз он и упоминал о ребенке, точно не помню, — заныл Шаффер. — Откровенно говоря, лейтенант, я вообразил, что будет выглядеть убедительней, если я скажу, что он про нее часто говорил.
— Почему?
Он с жадностью поглядывал на нетронутый стакан с виски на столе перед собою, потом отвернулся от него и вытер губы тыльной стороной ладони.