— Хорошо! — Девочка укоризненно кивнула головой, потом взглянула на меня. — Видите, лейтенант? Вот еще одна особенность взрослых: они тебе неустанно твердят, как важно всегда говорить правду, а когда ты это делаешь, бранят тебя. Я иногда задумываюсь над тем, стану ли я себя понимать, когда вырасту?
Она степенно вышла из комнаты, сгибая узкие плечики под гнетом своей десятилетней мудрости.
Гейл Мэгнасон подошла к ближайшему креслу и, опустившись в него, машинально поправила юбку, в чем не было никакой необходимости. Глаза у нее покраснели и припухли. Нижняя губа слегка подрагивала, возможно, вследствие родительского неодобрения поведения девочки.
— Крайне сожалею об этом, лейтенант! — беспомощно махнула она рукой. — Полагаю, подобные разговоры Саманты являются чистым ребячеством, тем более что после исчезновения Хэнка Пол Брайан показал себя нашим настоящим другом.
— Разумеется, — вежливо кивнул я. — Он рассказал мне о своих планах расширения предпринимательской деятельности и о том, как ваш муж исчез вместе с десятью тысячами долларов. Судя по его словам, это были ваши деньги, не так ли?
Ее длинные узкие пальцы стали перебирать края широкого подола.
— Мой отец умер три года назад и оставил мне значительное состояние. Если бы не это, даже не представляю, что бы мы делали сейчас.
— Я узнал от Брайана и о том, как однажды ночью к нему на бензоколонку заявился ваш супруг. Это случилось приблизительно через три месяца после его исчезновения с деньгами. Вы не представляете, что имел в виду Хэнк, заявив, будто «они» на него охотились?
Она покачала головой:
— Понятия не имею, лейтенант. Возможно, он просто выдумал все это, чтобы вызвать у Пола сочувствие.
— Как ваш супруг зарабатывал на жизнь? Чем занимался?
— Понимаю, это звучит глупо, — она нервно улыбнулась, — но я не смогу ответить на ваш вопрос. В начале нашей совместной жизни, когда Хэнк то и дело находился в отъезде, я приставала к нему с расспросами. Он отвечал уклончиво, отшучивался, уверял, что он странствующий торговец, продающий жираф в зоопарки или же трапеции в цирки. Потом мне все это надоело, я стала настаивать, чтобы он сказал мне правду, и тут он вышел из себя. — Ее рука машинально потянулась к лицу. — У меня синяк не проходил более недели. После этого я перестала задавать ему вопросы.
— Предполагали ли вы, что что-то не в порядке, в тот день, когда он исчез с вашими десятью тысячами?
— Нет. Он отнесся к той идее с большим энтузиазмом. Ему нравился Пол, он без конца твердил мне, какое это будет великолепное вложение капитала.
— Были ли у него враги?
— Мне об этом ничего не известно. Знаю лишь, что у него был ужасный характер, что правда, то правда. Временами казалось, он ненавидит всех, в том числе и самого себя. Наш брак не относился к идеальным, особенно в последние годы. Ради Саманты я старалась сглаживать острые углы. Хэнк чаще всего бывал в отлучке, но даже если он и находился дома, то держался отчужденно. Мы с ним никуда не ходили вместе, и нашим единственным другом был Пол Брайан. Еще один момент. Хэнк сильно пил. Практически ежедневно к обеду он уже еле стоял на ногах. — Она горестно вздохнула. — Я сожалею, что он умер, но только так, как мы жалеем любого умершего человека. Год назад он поступил с нами настолько подло, что терпение мое окончательно лопнуло, и я никак не могу понять, для чего он вернулся сюда умирать. Разумеется, я не хочу сказать, будто он предполагал, что его убьют, но все же, с какой целью он возвратился?
— А что, если он очень нуждался в чьей-то поддержке и решил, что вы единственный человек, который сможет ему помочь?
— Сомневаюсь, чтобы Хэнк полагался на меня, — слегка пожала она плечами. — Хотя вообще-то это не исключено.
— Кто-нибудь еще, помимо вас и Пола Брайана, знал вашего мужа? Не было ли у него друзей в городе?
— Если и были, он держал это в тайне.
— Вы не можете припомнить ничего такого, что помогло бы нам отыскать убийцу вашего мужа?
— Ничего! — без раздумий отрезала она. — Крайне сожалею, лейтенант.
Протянув Гейл визитную карточку, я произнес традиционную фразу о том, что если ей что-то придет на ум, то пусть позвонит мне, после чего она выпустила меня из дома.
Мысли о том, каким образом Хэнк Мэгнасон ухитрился быть человеком-невидимкой даже для собственной супруги, стали меня изрядно изводить, и я, направляясь к верному «остину», решил не размышлять больше об этом деле. Коп привык оперировать фактами, подлинными или искаженными, я же пока не располагал таковыми. Конечно, я мог бы высказать целый ряд предположений, однако не желал делать этого, поскольку и подобный прием не всегда безупречен. Не придет ли такой момент, когда я прибегну к новой методике, над которой не раз размышлял? Представьте себе, вы перестаете задавать вопросы и просто говорите: «Я уже знаю правду, но хочу услышать ее от вас». Если повезет, вам все откровенно выложат, но поверю ли я?