В этот день, 27 сентября, после обеда мы уехали и проследовали через гористую местность, которая на всем нашем пути грохотала под копытами лошадей, словно внизу были гулкие своды, так что казалось, будто вокруг нас барабаны барабанят, и приехали на ночлег в
РЕМИРМОН, два лье. Красивый маленький городок и хорошее жилье в «Единороге», поскольку во всех городах Лотарингии (это последний) имеются такие же удобные гостиницы и такое же хорошее обслуживание, как нигде более во Франции.
Тут есть женский монастырь, столь же известный благородным происхождением своих воспитанниц, как и обитель Пуссэ, о которой я уже говорил. Они, вопреки г-ну де Лоррену, притязают на суверенность и княжеское достоинство этого города[91]. Вскоре после приезда г-да д’Эстиссак и де Монтень отправились туда с визитом и посетили несколько отдельных жилищ, которые очень красивы и очень хорошо обставлены. Аббатиса из рода де Дентевилей умерла, и их посещение случилось уже после поставления другой, на что притязала сестра графа де Сальма. Они повидались со старейшиной, которая происходит из рода де Людров и чуть ранее оказала честь г-ну де Монтеню, отправив ему на воды в Пломбьер артишоки, куропаток и бочонок вина[92]. Они там узнали, что некоторые соседние деревни обязаны обители регулярной повинностью: им надлежит поставлять туда два чана снега на каждый праздник Троицы; а за отсутствием снега – тележку, запряженную четырьмя белыми волами. Говорят, что этот оброк снегом всегда ими выполнялся, однако, когда мы туда приехали, стояла такая великая жара, какой никогда не бывает в Гаскони ни в какое время года. Воспитанницы носят на голове только белое покрывало и поверх него маленький креповый лоскуток. Пока они в обители – платья у них черные, из такой ткани и такого фасона, какой им заблагорассудится; а в прочих местах – цветные; нижние юбки по своему усмотрению, как и туфли, и башмачки; головные уборы поверх покрывала тоже как у других[93]. Им нужно быть благородного происхождения в четырех коленах и со стороны отца, и со стороны матери. Вечером они с ними распрощались.
На следующий день спозаранок мы уехали оттуда. Когда мы были уже в седле, настоятельница прислала к г-ну де Монтеню дворянина, попросив заглянуть к ней, что он и сделал; это нас задержало на один час. Сообщество этих дам дало ему полномочия на ведение их дел в Риме. После чего мы проследовали очень красивой и очень приятной долиной вдоль реки Мозель и к обеду прибыли в
БЮССАН, четыре лье. Маленькая дрянная деревенька, последняя, где говорят по-французски. Там г-да д’Эстиссак и де Монтень, облачившись в холщовые балахоны, которые им выдали, отправились осматривать серебряные рудники, принадлежащие г-ну де Лоррену, это не меньше двух тысяч шагов вглубь горы. После обеда мы проехались по горам, где нам среди прочего показали места на неприступных скалах, где ловят ястребов, которые тут стоят всего три местных тестона[94], а также исток Мозеля; и добрались к ужину в
ТАН, четыре лье. Первый город Германии, подвластный императору, очень красивый. На следующий день утром мы увидели прекрасную и большую равнину, подпертую сбоку по левую руку косогорами со множеством виноградников, красивейших и прекрасно возделанных, и на таком обширном пространстве, что гасконцы, которые там случились, говорили, что никогда прежде не видывали их столько, следующих одни за другими. Тогда была пора сбора винограда; мы прибыли к обеду в
МЮЛУЗ[95], два лье. Красивый маленький городок, относящийся к швейцарскому кантону Базель. Г-н де Монтень отправился посмотреть здешнюю церковь, поскольку они тут не католики. Он нашел, что она, как и другие по всей этой стране, в хорошей сохранности и в ней почти ничего не изменилось (разве что алтари и образа отсутствуют), поскольку тут ничего не увечили[96]. Он получил бесконечное удовольствие, видя свободу и хорошую организованность этого народа, [и в частности] хозяина «Винограда», вернувшегося с заседания городского совета, где председательствовал, из весьма великолепного и кругом раззолоченного дворца, чтобы потчевать своих гостей за столом, – человека без свиты и без заносчивости, который сейчас подавал ему пить, а когда-то вел четыре отряда пехотинцев против королевских войск при Казимире[97] во Франции, а потом более двадцати лет подряд получал от короля пенсию за службу в триста экю в год[98]. И этот сеньор рассказал ему за столом, без чванливости и позерства, о своем положении и о своей жизни; и сообщил ему среди прочего, что они тут не испытывают никаких затруднений из-за своей религии, даже служа королю против гугенотов (это же самое многие другие неоднократно говорили нам на нашем пути, да и в нашей осаде Ла Фера участвовало больше полусотни человек из их города)[99]. А еще они без разбора женятся на женщинах нашей религии у священника и не принуждают их ее сменить.
91
Настоятельница этого монастыря причудливо именовала себя: «…Милостью Божией смиренная Аббатиса, Принцесса Священной Империи и Суверенная Правительница Ремирмона» (французский язык не делает различия между принцессой, княгиней и княжной). Благородный капитул Ремирмона претендовал на то, что подчиняется только империи, и всячески подчеркивал свою независимость от герцогов Лотарингских, к каковым относился и
92
Покойную аббатису Рене де Дентевиль (ум. в 1580 году) сменила Барб де Сальм, но ее избрание было оспорено, потому что она являлась дочерью Жана де Сальма, маршала Лотарингии, который в 1566 году захватил аббатство вооруженной силой. Капитул противопоставил ей Умберту де Шассене и просил одобрения папы Григория XIII: возможно, именно эту миссию в Ватикане и хотела так настойчиво поручить Монтеню старейшина Ремирмона Маргарита де Людр – см. в следующем абзаце.
93
То есть как у воспитанниц Пуссэ и подобных заведений; вне богослужений эти монашки-воспитанницы одевались по своему усмотрению.
94
Тестон (teston) – монета с изображением головы короля, что следует из ее названия: teste
96
Монтень восхищается умеренностью швейцарских протестантов: в отличие от кальвинистов во Франции, разорявших, а порой и уничтожавших церкви, они ограничивались лишь тем, что убирали из них алтари и религиозные изображения. – Мюлуз, некогда имперский город, присоединился к швейцарской Конфедерации и перейдет под власть Франции лишь в 1798 году.
97
Иоганн-Казимир, пфальцграф Рейнский, ставший потом регентом Курпфальца, дважды посылал подкрепления гугенотам во Франции (1568 и 1576 годы).
98
Монтень восхищается и удивляется легкости швейцарских нравов, рассказывая историю трактирщика, который сначала принял участие в экспедиции Казимира, а затем в мирное время поступил на службу французскому королю.
99
В 1580 году Монтень находился под Ла Фером, осажденным королевскими войсками, откуда сопроводил в Суассон останки своего друга графа де Грамона, убитого во время тамошних боев (см. «Опыты», III, 4). После чего отправился в путешествие, не став дожидаться капитуляции города, который сдался 12 сентября.