«Прямо как в парикмахерской, — подумал Пахомов. — Сразу видно, что дела у Тетра-банка идут неплохо».
Троица благополучно миновала просторный вестибюль.
— В уме не укладывается, что все это может принадлежать одному человеку, — негромко высказался Степанцов.
— И не только это, — откликнулся толстяк Левкус. — Наверняка у этого хрена яхта по метражу больше, чем моя квартира.
— Ну ты тоже не прибедняйся. У тебя ж четыре комнаты.
— А толку-то, — вздохнул Левкус. — Все равно квартира тещина. Захочет — выставит меня за порог, и вякнуть не успею. Вот был бы я банкиром…
— Ну не все банкиры такие уж богатые, как вы думаете, — возразил коллегам старший сержант Пахомов. — У них тоже геморроя хватает.
Левкус хмыкнул:
— Пожалел… Устроили так, что мы сами несем свои кровные.
— Умеют люди, — поддакнул Степанцов. — Вот если бы я поднялся, то нанял бы себе шопера и пошел бы баб охмурять.
— Зачем тебе шофер? — не понял Левкус. — Ты и сам баранку крутишь.
— Шопера, а не шофера.
— Жопера? — уточнил Левкус ухмыляясь.
— Сам ты жопер. А шопер — этот такой холуй, который на дому тебе ласты меряет, чтобы точно по размеру купить шикарные туфли, точно так же костюмчик.
— А самому купить — руки отвалятся?
— «Самому», — передразнил Степанцов. — У шопера — вкус, он в модной тусе. Знает, в чем настоящий блеск. Вот посмотри на себя. Ты даже казенную форму носить не можешь. Сидит мешком, а шопер бы тебе подсказал…
Толстяка Левкуса, однако, этот довод не убедил. Он криво усмехнулся и спросил полным скепсиса голосом:
— Ну и что бы он мне подсказал? Как ширинку застегивать? Так она и так у меня застегнута. А костюм я и сам себе купил. Без всяких советчиков.
Степанцов покосился на сержанта и вздохнул:
— Эх, Гена, Гена, с таким подходом тебе никогда из грязи не подняться. Видел я твой костюм. Тебя в нем даже в бирюлевский Дом культуры не пустят.
— У тебя и такого нет.
— При чем тут это? Я ж тебе о нюансах толкую.
— Возьми свои нюансы, скатай в трубочку и засунь себе в…
В просторном помещении банка было совсем немного народу. В правом крыле зала жались у кассы два молодых человека, пожилая женщина и благообразного вида старичок с седой профессорской бородкой.
Слева от них, на бежевом диванчике, сидел здоровый парень в синей рубашке и, сосредоточенно хмуря брови, изучал какие-то документы. Еще трое стояли у обменника и, чуть не вывернув головы, смотрели на вошедших милиционеров.
Пахомов давно привык к тому, что их появление в общественных местах вызывает пристальное внимание публики. Виной всему были конечно же автоматы. Видимо, в крови у каждого человека, даже самого бесстрашного и миролюбивого, живет подсознательный, доставшийся в наследство от предков страх перед оружием. Ну если и не страх, то опаска.
Все это заключено в наших генах, как наследственные болезни, а против генетики, как известно, не попрешь. Так или примерно так подумал старший сержант Пахомов, проходя мимо окошка обменника и теснившихся возле него людей.
Между тем милиционеры рассредоточились по залу. Толстый Левкус подошел к банкомату и достал из кармана брюк пластиковую карточку, намереваясь скормить ее аппарату и разжиться тысчонкой-другой.
Степанцов, беззастенчиво зевая, плюхнулся на диванчик. Автомат он снял с плеча и положил рядом с собой. Затем сгреб со столика какой-то рекламный проспект и принялся с умным видом его разглядывать.
«Совсем еще пацан, — подумал о нем Пахомов, шагая к окошку кассы. — И автомат положил не по уставу».
У кассы никого не было. Пахомов остановился возле окошка, поискал глазами кассира, кашлянул в кулак, привлекая внимание, снова заглянул в окошко. Три кассирши стояли у противоположной стены и напряженно смотрели на Пахомова.
«Автомат, — насмешливо подумал он. — Бабам муляж „Макарова“ покажи, они в обморок хлопнутся».
Пахомов нетерпеливо похлопал ладошкой по стойке, однако к нему явно никто подходить не собирался.
«Ну это уже слишком», — решил Пахомов и с суровой насмешливостью произнес:
— Эй, красавицы, работать кто-нибудь собирается?
Ни одна из кассирш не тронулась с места.
«Совсем обнаглели, — поморщился Пахомов. — Понаберут по объявлениям…»
Он снова постучал по стойке, на этот раз костяшками пальцев, и повысил голос:
— Девушки, окажите любезность, примите платеж!
Но и после этого никакой реакции не последовало. Две женщины вообще отвернулись, а третья, самая молодая, улыбнулась и как-то странно подмигнула старшему сержанту.