Итак, знаменосец, братья, погребальный ларь, носильщики, торговец треской и бедняки святого Януария явились к дому № 15 по улице Толедо. Прибыв к месту назначения, кортеж остановился. Четыре носильщика поднялись на второй этаж, взяли гроб, стоявший на двух козлах, спустили его и поставили в серебряный ларь. Приор ударил о землю жезлом, и процессия, тронувшись в обратный путь, медленно вошла в церковь паломников.
На следующий день после похорон приор, который по своим буржуазным привычкам весь день провел за прилавком, с наступлением ночи вышел из дома и отправился на прогулку к молу, мысленно читая "De profundis" и молясь за упокой души дона Филиппо Виллани. Внезапно на повороте улицы Сан Джакомо навстречу ему попался человек, столь поразительно напоминавший покойного, что приор остановился в изумлении. Человек приближался к нему, и, чем ближе он подходил, тем удивительнее становилось сходство. Наконец, когда незнакомец оказался от приора шагах в десяти, всякое сомнение исчезло: это была тень дона Виллани.
Тень, казалось, не замечая производимого ею впечатления, двигалась прямо на приора. Бедный торговец треской застыл на месте; по лбу его струился пот, колени подгибались, челюсти свело судорогой, он не мог сделать ни шага. Он попытался было позвать на помощь, но как у Энея на могиле Полидора, у него перехватило горло, и оттуда вырвался лишь глухой, нечленораздельный звук, похожий на предсмертный хрип.
— День добрый, дорогой приор, — улыбаясь, сказал призрак.
— In nomine Patris et Filii et Spiritus sancti,[10] — пробормотал приор.
— Amen![11] — ответил призрак.
— Vade retro Satanos![12] — воскликнул приор.
— К кому это вы обращаетесь, дражайший мой? — спросил призрак, оглядываясь вокруг, словно он искал предмет, вызвавший у бедного торговца треской такой ужас.
— Ступай прочь, добрая душа! — взмолился приор. — Обещаю тебе отслужить обедни за твой упокой.
— Мне нет нужды в ваших обеднях, — отвечал призрак, — но если у вас есть желание отдать мне деньги, которые вы рассчитывали потратить на такое благое дело, мне это было бы приятно.
— Узнаю его, — сказал приор, — он вернулся с того света, чтобы взять взаймы. Это он!
— Кого вы имеете в виду? — спросил призрак.
— Дона Филиппо Виллани.
— Черт побери! А кого бы вы хотели видеть?
— Простите, дорогой собрат, — дрожа, заговорил приор. — Не будет ли бестактным спросить вас, где вы живете или, точнее, где вы жили?
— На улице Толедо, в доме номер пятнадцать. С какой стати вы задаете мне этот вопрос?
— Дело в том, что три дня назад мы получили извещение, что вы скончались. Мы прибыли к вам домой, поставили ваш гроб на катафалк, привезли вас в церковь и похоронили.
— Спасибо за любезность! — сказал дон Филиппо.
— Но если вы умерли позавчера, а вчера мы вас похоронили, как же получается, что я вас встречаю сегодня?
— Дело в том, что я воскрес, — ответил дон Филиппо.
И дружески хлопнув приора по плечу, дон Филиппо пошел своей дорогой. Приор, минут десять не двигаясь с места, смотрел, как дон Филиппо удалялся, а затем скрылся за поворотом улицы Толедо. Вначале доброму приору пришло в голову, что Господь Бог совершил для дона Филиппо чудо. Но по размышлении выбор Всевышнего показался ему столь странным, что в тот же вечер он созвал капитул, чтобы поделиться с его членами своими сомнениями. Достойный торговец треской рассказал о том, что с ним случилось, о том, как он встретил дона Филиппо, как заговорил с ним и как, наконец, покидая его, дон Филиппо объявил, словно Христос Марии Магдалине, что он воскрес на третий день после кончины.
Из десяти человек, составлявших капитул, девять были готовы поверить в чудо, и только один недоверчиво покачал головой.
— Вы сомневаетесь в моих словах? — спросил приор.
— Нисколько, — ответил тот. — Просто я мало верю в призраки, и, раз за всем этим может скрываться очередная проделка дона Филиппо, я полагал бы, что в ожидании более полных сведений его следовало бы привлечь к суду для возмещения убытков, ибо он заставил похоронить себя, не будучи мертвым.
На следующий день у привратника дома № 15 по улице Толедо было оставлено судебное предупреждение, составленное в следующих выражениях:
"В году 1835-м, 18 ноября, по ходатайству почтенного братства паломников, я, нижеподписавшийся, судебный исполнитель гражданского суда Неаполя, довожу до сведения покойного дона Филиппо Виллани, скончавшегося 15 числа сего же месяца, что он обязан явиться в вышеозначенный суд в течение недели, дабы представить законные доказательства своей смерти. В противном случае он должен будет выплатить по приговору суда вышепоименованному почтенному братству паломников сумму в сто дукатов в виде возмещения убытков, а также оплатить расходы по похоронам и судебные издержки".
Мы оказались в гуще толпы, собравшейся на улице Форчелла и ждавшей открытия суда, именно в тот день, когда должен был состояться процесс. Как только двери открылись, толпа хлынула в зал заседания, увлекая нас с собой. Ожидалось, что покойник будет осужден заочно, но все ошибались: к великому удивлению присутствующих, он сам явился в суд, и толпа, давая ему пройти, с трепетом расступилась. Это доказывало, что в глубине души собравшиеся были отнюдь не уверены, что дон Филиппо Виллани действительно еще принадлежал к миру сему. Дон Филиппо шествовал торжественно и важно, как и подобает призракам, затем, остановившись перед судом, склонился в почтительном поклоне.
— Господин председатель, — сказал он, — умер не я, а один из моих приятелей, у которого я проживал. Вдова его поручила мне заняться похоронами, и, поскольку в ту минуту деньги мне были нужны больше, чем могила, я похоронил его вместо себя. К тому же, чего требует почтенное братство? У меня было право на одни похороны — меня похоронили. Мое имя было в списке — теперь его вычеркнули. Мы квиты. Мне нечего было больше продать, я продал мои похороны.
Действительно, бедный Лелио, так смешивший других, умер от сплина, и именно его вместо дона Филиппо похоронило почтенное братство паломников. Дон Филиппо же вышел из зала суда под громкие аплодисменты толпы, которая с триумфом проводила его до дверей дома № 15 по улице Толедо.
Когда мы покидали Неаполь, прошел слух, что дон Филиппо Виллани решил остепениться, женившись на вдове своего друга, а точнее, на его трех тысячах фунтов стерлингов.
VII
ГАЛА-СПЕКТАКЛЬ
Прежде чем покинуть улицы, куда ходят все, и отвести наших читателей на улицы, куда не ходит никто, скажем несколько слов о знаменитом театре Сан Карло, месте свиданий аристократии.
Когда мы прибыли в Неаполь, известие о смерти Беллини было еще свежо, и, несмотря на ненависть, испытываемую друг к другу сицилийцами и неаполитанцами, эта смерть вызвала — каковы бы ни были музыкальные пристрастия любителей оперы — чувство скорби. Почти у всех женщин, для которых, казалось, специально была написана музыка молодого композитора, в гостиной имелся портрет del gentile maestro[13], и редко какой визит, даже не имевший к искусству никакого отношения, не заканчивался тем, чтобы хозяева и гости не обменялись сожалениями по поводу понесенной Италией утраты.