Если прежде Петр заимствовал образцы поведения у европейских королей, то в этих нескольких строках он сполна возвращает им весь свой долг.
Затем он призывает Шереметева и приказывает сжечь ночью весь обоз. Каждый старший офицер может оставить себе лишь одну фуру: если армию ждет поражение, врагу, по крайней мере, не достанется добыча.
На заре должна начаться штыковая атака.
Шереметев выходит: приказы царя будут выполнены. Едва Шереметев покидает шатер, Петра охватывает судорожный припадок. Все великие люди, начиная от Цезаря и кончая Наполеоном, в большей или меньшей степени страдали эпилепсией.
Открыв глаза, Петр видит перед собой Екатерину. Екатерина — его ближайший советник, и она последовала за ним на Прут. Петр удивлен при виде того, как она тверда и спокойна, в то время как он, могучий богатырь, мечется по постели, нагой и сломленный.
Она пришла вернуть ему утраченную силу, возродить в нем погибающую надежду.
По ее мнению, не следует более сражаться, нужно договариваться. Хотя договариваться — это не то слово: нужно подкупать.
Она ручается, что с помощью золота и подарков можно будет склонить на свою сторону и каймакама, и великого визиря. Ей прочитали — сама она не умеет ни читать, ни писать — ей прочитали депеши графа Толстого, российского посла в Константинополе, который знает толк в предательстве, ведь он изменил когда-то царевне Софье, перейдя на сторону царя Петра, и Екатерина уверена, что каймакам и великий визирь готовы продаться — дело лишь за тем, чтобы назначить цену.
Ей известен человек, на которого можно возложить такое поручение: это ловкий унтер-офицер, за сообразительность которого она ручается.
При звуках ее голоса царь приходит в себя, поднимается и обретает не только присутствие духа, но и силу. К нему приводят посланца, и тот немедленно удаляется, получив устный наказ.
Ему позволено предложить каймакаму и великому визирю до четырех миллионов.
Когда посланец уходит, царь смотрит на Екатерину.
— Если наше предложение будет принято, — спрашивает он ее, — где нам раздобыть нужные деньги для этих двух подлецов? Обещаниями с ними не расплатиться.
— Да прямо здесь, — отвечает она. — У меня с собой есть бриллианты, и еще до возвращения посланца в моем распоряжении будут все деньги, какие есть в армии, вплоть до последней копейки.
— Ступай, да ведет тебя Бог, — говорит Петр.
Как известно, девизом Екатерины были слова «Deo adjuvante»[6].
Екатерина немедленно садится на коня и объезжает весь лагерь; обращаясь одновременно к офицерам и солдатам, она говорит им:
— Друзья мои, мы оказались здесь в таком положении, что спасти свою свободу нам удастся либо потеряв жизнь, либо откупившись от наших врагов; если мы решимся на первое и погибнем, обороняясь, то все наше золото и все наши драгоценности станут нам не нужны. Так используем же их на то, чтобы прельстить наших врагов. Я уже пожертвовала все свои бриллианты и все свои деньги, но этого недостаточно: нужно, чтобы каждый из вас внес свою долю.
Затем, обращаясь к каждому офицеру в отдельности, она произносит:
— Вот, скажем, что дашь ты? Если мы выберемся отсюда, я все верну тебе стократно да еще похлопочу о тебе перед нашим царем-батюшкой.
И все, от генерала до простого солдата, отдали то, что у них было; вскоре образовалась целая груда золота.
Тем временем вернулся посланец: великий визирь потребовал, чтобы к нему отправили посредника для переговоров о мире.
Кое-кто говорит, что в лагерь визиря направился великий канцлер Шафиров; другие же утверждают, что Екатерина, не желая доверить сделку постороннему, направилась туда сама.
Вот как объясняют они благополучное завершение сделки: Екатерина была необычайно красива, а всем известно, насколько властна красота над приверженцами Магомета, которые считают рай достойным их, лишь если он населен гуриями, вечно девственными и вечно прекрасными.
Екатерина не была гурией во всех этих отношениях, но в том, что касается красоты, она определенно была ею.
Первый ответ визиря был таким:
— Пусть царь отречется от своей веры и станет нашим братом, тогда мы ни в чем не сможем ему отказать.
— Скорее я отдам туркам всю землю, вплоть до Курска, — ответил Петр, — тогда, по крайней мере, у меня будет возможность отвоевать ее когда-нибудь. Но потеря веры была бы непоправима. Как великий визирь поверит моим обещаниям, если на глазах у него я нарушу обещание, данное мною Богу?
Второе требование великого визиря состояло в том, чтобы царь и его армия сдались на милость победителя.
— Через четверть часа, — ответил старый канцлер, — мой повелитель атакует вас, и мы скорее погибнем все от первого до последнего, чем согласимся на постыдные условия.
Я склонен думать, что именно в это время Шафиров оставил переговоры, и за них взялась Екатерина.
Как бы то ни было, той же ночью мирный договор был подписан.
Царь возвращал противнику Азов, сжигал в порту свои корабли, разрушал крепости, построенные на Азовском море, оставлял всю крепостную артиллерию и боевые припасы турецкому султану, покидал Польшу и соглашался вновь платить татарам дань в размере сорока тысяч золотых цехинов, упраздненную предыдущими победами русского оружия и восстановленную мирным договором, который был не менее губительным, чем поражение.
При этом царь получал возможность отступить вместе со своими войсками и артиллерией, знаменами и обозом.
Ко всему прочему, турки обязались поставить ему провиант.
Договор уже был подписан, когда в лагере великого визиря внезапно появился Карл XII.
Он стремительно промчался пятьдесят льё верхом от Бендер до Ясс, и ему оставалось проделать еще три льё до переправы через Прут, находящейся напротив лагеря татар, но у шведского короля не хватило терпения: рискуя утонуть, он бросился в воду, пересек расположение армии царя, и, как уже было сказано, прибыл в лагерь.
В это время московское войско, которое великодушный противник обеспечил провиантом, начало отступление.
Разъяренный Карл все видел и все понял.
Он бросился в шатер великого визиря, упрекая его за только что заключенный договор.
В ответ на это визирь, проявляя истинно мусульманское спокойствие, промолвил:
— Я имею право заключать мир и объявлять войну.
— Но ведь в твоей власти было все московское войско! — воскликнул король.
— Наш закон, — важным тоном произнес мусульманин, — велит мириться с врагами, когда они просят у нас о милосердии.
— Разве твой закон велит заключать плохой договор, если можно заключить хороший?! — воскликнул Карл XII. — Только от тебя зависело сделать так, чтобы царь был привезен в Константинополь, а ты, предатель, позволяешь ему уйти!
— Э! — холодно промолвил турок. — Кто же будет управлять его страной в его отсутствие? И к тому же не нужно, чтобы все государи находились вне своих владений.
Услышав этот язвительный намек, Карл XII в ярости бросился на софу и в ту минуту, когда великий визирь проходил мимо него, выставил ногу и шпорой разодрал ему одежду.
Затем он тотчас поднялся, выбежал наружу, вскочил на коня и, с отчаянием в сердце, безостановочно поскакал в Бендеры.
Карл XII возвратился в Швецию, но никогда уже не смог оправиться от своего поражения при Полтаве.
Известно, что король был убит перед Фредриксхаль-дом, в ту минуту, когда, наклонившись, он наводил пушку на цель.
Один из его офицеров — возможно, тот самый, которого он грозил отправить так далеко от жены, что туда три года не доходили бы вести, — разнес ему череп пистолетным выстрелом.
До наших дней сохранились вылепленные головы обоих противников — Карла и Петра.
Голова Петра — голова гения, она похожа на голову Наполеона.
Голова Карла XII — голова идиота, она похожа на голову Генриха III.
Ослабление политического положения Швеции и ее короля дали передышку царю. В России в это время почти все спокойно: стрельцы истреблены, турки соблюдают договор, подписанный в Фальчи, духовенство если и замышляет козни, то скрытно, Санкт-Петербург растет, Финский залив, гавань Архангельска и Каспийское море заполняются кораблями. Петр может покинуть Россию и отправиться в Европу в поисках тех новых знаний и умений, какие расцвели там под ее ласковым солнцем за время между его первым и вторым путешествиями.