Кантон Во, граничащий с Женевским кантоном, обязан своим процветанием причинам совсем иного свойства, нежели его сосед. Основой его богатства служат не промышленность и торговля, а земельные владения; его территория поделена так, что она принадлежит всем, а потому среди ста восьмидесяти тысяч жителей кантона насчитывается тридцать четыре тысячи землевладельцев. (Подсчитано, что это на четыре тысячи больше, чем во всей Великобритании.)
В военном отношении кантон организован лучше всех в Конфедерации, и поскольку каждый его житель является солдатом, то под ружьем здесь — как в резервных войсках, так и в войсках запаса — всегда состоит около тридцати тысяч человек: это пятая часть его населения. Исходя из такой пропорции, французская армия должна была бы насчитывать шесть миллионов человек.
Швейцарские солдаты не получают никакого денежного содержания: военная служба — это их гражданский долг, который они призваны исполнять, и он не кажется им обременительным. Ежегодно по три месяца они проводят в лагерях, обучаясь воинскому мастерству и приучаясь к тяготам солдатской жизни; Швейцария, таким образом, при первом же ее призыве «К оружию!» получит в свое распоряжение подготовленную стовосьмидесятитысячную армию, содержание которой не стоит правительству ровным счетом ничего. Бюджет нашей армии, численностью, по-моему, в четыреста тысяч человек, доходит примерно до трехсот шести миллионов.
Получить чин офицера можно, лишь отслужив два года; кандидатов выдвигает офицерский корпус, затем они утверждаются государственным советом; тот, кто достиг двадцатипятилетнего возраста и не служил в отборных войсках, будет служить до пятидесяти лет в нестроевых частях и лишается права иметь офицерское звание. Гражданин не может жениться, если у него нет своей формы, своего оружия и своей Библии.
Законодательная власть здесь строится на таких же прочных и ясных принципах: каждые пять лет состав палаты депутатов обновляется полностью, а исполнительного совета — частично. Каждый гражданин обладает правом голоса, выборы проходят в церкви, и депутаты сразу же после избрания приносят присягу перед гербом федерации, на котором написаны два слова: «Свобода, Отчизна».
Собор в Лозанне начали возводить, по-видимому, в конце XIV века; работы уже близились к завершению, и оставалось лишь достроить верх одной из его колоколен, когда в 1536 году Реформация прервала строительство. Его внутреннее убранство, как у всех протестантских храмов, отличается простотой и лишено всяческих прикрас; в центре клироса стоит главная молитвенная скамейка: сюда, в те времена, когда кальвинизм получил столь широкое распространение, католики приходили просить Господа вразумить их заблудших братьев. Они делали это на протяжении такого длительного времени и были настолько многочисленны, что мрамор, стершийся от постоянных прикосновений молящихся, сохранил отпечаток их коленей.
Клирос окружен надгробиями, каждое из которых примечательно либо искусной работой, либо тем, что под ними покоятся останки прославленных людей, либо, наконец, теми необычными обстоятельствами, какие сопровождали смерть людей, нашедших здесь последний приют. Достойны внимания готические гробницы папы Феликса V и Отона де Грансона, у надгробной статуи которого нет рук.
История этого увечья такова.
В 1393 году Жерар д'Эставайе заметил знаки внимания, оказываемые его супруге, прекрасной Катерине де Бельп, сиром Отоном де Грансоном, и, мучимый ревностью, решил отомстить обидчику, скрыв при этом истинную причину мести: он обвинил его в неудавшейся попытке отравить герцога Амедея VIII Савойского.
Следуя принятым правилам, д’Эставайе торжественно подал свою жалобу Луи де Жуанвилю, бальи кантона Во, а затем с соблюдением всех необходимых формальностей повторил ее в присутствии герцога Амедея VIII, вызвав своего противника на смертный поединок, дабы доказать правдивость выдвинутого им обвинения. Отон де Гран-сон, еще не оправившийся от раны, которая никак не желала затянуться, тем не менее счел ниже своего достоинства просить об отсрочке и принял вызов. Было решено, что поединок состоится 9 августа 1393 года в Бурк-ан-Бресе и что каждый из рыцарей будет вооружен копьем, двумя мечами и кинжалом; кроме того, стороны условились, что побежденному отрубят обе руки, если только он не признается: Отон — в совершенном преступлении, а Жерар д’Эставайе — в ложности обвинения.
Отон был побежден. Жерар д’Эставайе потребовал, чтобы он признал себя виновным в преступлении; в ответ Отон протянул ему руки и Жерар отрубил их одним ударом.
Вот почему у статуи нет рук, как нет их у тела, лежащего под нею: они были сожжены палачом как руки предателя.[19]
Когда вскрыли могилу Отона, чтобы перенести его останки в кафедральный собор Лозанны, в ней был обнаружен облаченный в боевые доспехи скелет со шлемом на голове и шпорах на ногах; отверстие, пробитое на груди кирасы, указывало место, куда попало копье Жерара.
Новые надгробия в церкви — это те, что стоят над могилами княгини Екатерины Орловой и леди Стрэтфорд-Каннинг. Лорд Стрэтфорд так глубоко скорбел о своей потере, что ему было разрешено похоронить жену в храме. Он написал Канове, заказав ему надгробие и попросив его немедленно приступить к работе. Надгробие прибыло через пять месяцев, на следующий день после того, как лорд Стрэтфорд сочетался вторым браком.
После осмотра собора г-н Пелли, наш ученый и любезный экскурсовод, предложил нам посетить исправительную тюрьму; выйдя из храма, мы наслаждались чудесным видом, открывавшимся с плато, на котором стоит собор. Внизу под нами лежала Лозанна, в беспорядке разбросав свои дома, которые по мере удаления от центра города все дальше отстояли друг от друга; за домами виднелось голубое озеро с гладкой, словно зеркало, поверхностью; на одном его конце сверкали на солнце, словно купола мусульманского города, цинковые крыши домов и церквей, а на другом открывалось мрачное ущелье Вале, над которым высились заснеженные вершины Дан-де-Моркль и Дан-дю-Миди.
Плато, на котором мы находились, служит местом встреч горожан; но поскольку оно обращено к западу, то с покрытых льдами горных вершин, плотной стеной закрывающих горизонт, непрерывно дует пронизывающий ветер, опасный для детей и стариков. И потому государственный совет постановил устроить на южном склоне города место для прогулок как пожилых, так и маленьких жителей Лозанны, которые, будучи в равной степени слабыми и беспомощными, одинаково нуждаются в солнце и тепле. Эта затея обойдется в сто пятьдесят тысяч франков: вот решение, достойное эфоров древней Спарты!
В Швейцарии не существует ни галер, ни каторги: здесь есть только исправительные дома. Один из них нам и предстояло посетить. Итак, люди, которых мы намеревались увидеть, были каторжниками. С этой мыслью мы и вошли туда, но увиденное нами так мало напоминало французские тюрьмы, что мы подумали, будто попали всего лишь в богадельню.
У заключенных было время отдыха — это означает, что в течение часа они могли гулять в чистом ухоженном дворе, отведенном специально для них; стоя у окна, мы наблюдали, как они собирались кучками и вступали в беседу. Обращало на себя внимание, что кое-кто из них был одет в полосатые бело-зеленые одежды и носил на шее нечто вроде кованого железного обруча: это были каторжники.
Перейдя к противоположному окну, мы увидели прогуливающихся в саду женщин: это был сад тюрем Мадлонет и Сен-Лазар кантона Во.
Затем мы осмотрели небольшие отдельные помещения, где спят заключенные; это были опрятные одиночные камеры, в которых только решетки напоминали о тюрьме: каждая была меблирована всем необходимым для жизни человека. В некоторых из них были даже небольшие книжные шкафчики, ибо заключенным разрешается читать в часы досуга.
19
Скульптор, изваявший надгробие, поместил на мраморной подушке две маленькие руки, поддерживающие голову Отона.