Я понял, что Жаку и Марианне надо остаться одним, и, вместо того чтобы сесть за стол, вышел из комнаты.
XXXVIII
ИСТОРИЯ ЖЕНЩИНЫ
В десять часов вечера старик проводил меня в комнату, которая была мне приготовлена; на столе около кровати я увидел рукопись, чернила и перья.
— Послушайте, — сказал мне Жак, — вы просили меня рассказать об оползне, случившемся в Гольдау, но я не хотел говорить при моей дочери об этой трагедии, которая напомнила бы ей о смерти матери, да еще теперь, когда у бедняжки и так разбито сердце; но вот подробнейший рассказ об этой катастрофе, написанный отцом Марианны, моим старым другом, Йозефом Вигельдом. Вы можете переписать этот рассказ, и тогда вам станет ясно, что это Господь Бог в своем милосердии спас мою бедную Марианну, чтобы однажды она стала утешением для старика, потерявшего сына.
Я поблагодарил хозяина, но в этот вечер мне довелось наслушаться уже столько всяких воспоминаний, что я отложил эту работу на следующее утро.
Меня разбудил луч солнца, так весело танцевавший на моих смеженных веках, что мне волей-неволей пришлось открыть глаза. Сначала я решил, что мне привиделись какие-то странные и бессвязные сновидения: Пьеро, Массе-на, Франсуа, Верный, Жак, Марианна и орлы — все настолько перепуталось в моем сне, что мне стоило немалых усилий навести порядок в этих воспоминаниях и внести ясность в эту путаницу. Справившись со столь трудной задачей, я вспомнил, что мне осталось сделать запись еще об одной, не менее ужасной катастрофе, постигшей это семейство, а именно, об обрушении горы Россберг. Рассказ об этом бедствии я передаю здесь во всей его незатейливой простоте, ибо я списал его из рукописи моего хозяина, а точнее, слово в слово перевел. Возможно, он заинтересует читателей, ведь в настоящее время, благодаря таланту г-на Дагерра, в Диораме представлено живописное полотно, во всех подробностях передающее драматизм этой катастрофы.
«Лето 1806 года выдалось грозовым, и непрекращающиеся дожди размыли гору; но, тем не менее, вплоть до 2 сентября ничто не предвещало грозившей нам опасности. Около двух часов дня я попросил Луизу, старшую из моих дочерей, набрать воды в роднике; она взяла кувшин и ушла, но вскоре вернулась, сказав, что воды в роднике больше нет. Поскольку мне надо было всего лишь пройти через сад, чтобы самому удостовериться в ее словах, я отправился туда сам и убедился, что источник действительно иссяк; я уже намеревался нанести три или четыре удара заступом в этом месте, чтобы разобраться в причине этого необычного явления, как вдруг мне показалось, что земля задрожала у меня под ногами, и я выпустил из рук заступ, оставив его вонзенным в землю. Но каково же было мое удивление, когда на моих глазах он стал двигаться сам. В тот же миг, издавая пронзительные крики, в воздух взмыло множество птиц. Я поднял глаза и увидел, что от горы отделились огромные обломки скалы и катятся вниз по склону; я подумал, что у меня помутилось в голове, и повернулся назад, чтобы вернуться домой. Но за моей спиной образовалась трещина, глубину которой невозможно было измерить глазом. Я перепрыгнул через нее, словно во сне, и бросился к дому; мне казалось, что гора преследует меня, соскальзывая со своего основания. Добежав до двери, я увидел своего отца, только что закончившего набивать трубку; раньше он не раз предсказывал такую природную катастрофу. Я сказал ему, что гора качается, словно пьяный человек, и вот-вот упадет на нас; он, в свою очередь, посмотрел вверх.
«Ба! — произнес он. — Мне еще хватит времени выкурить трубку».
И он вернулся в дом.
В эту минуту в воздухе что-то пронеслось, отбрасывая на землю тень. Я поднял глаза: это был огромный осколок скалы, пущенный, словно ядро из пушки, и упавший на дом, который стоял в четырехстах шагах от деревни. И тут из-за угла улицы появилась моя жена с тремя нашими детьми; я бегом бросился к ней, подхватил двоих из них на руки и крикнул ей, чтобы она следовала за мной.
«А Марианна?! — воскликнула она, устремляясь к дому. — Ведь Марианна осталась в доме с Франциской!»
Я удержал ее за руку, так как в это мгновение дом повернулся вокруг своей оси, словно катушка. Моего отца, занесшего ногу над порогом, отбросило к противоположной стороне улицы. Я подтащил жену к себе и заставил ее следовать за собой. Внезапно раздался жуткий грохот, и долину накрыло облако пыли. Какая-то сила вырвала у меня руку жены; я обернулся и увидел, что она исчезла вместе с ребенком; в этом было нечто немыслимое, нечто дьявольское. Земля разверзлась у нее под ногами и снова сомкнулась; я никогда не узнал бы, куда провалилась жена, если бы одна ее рука не осталась над поверхностью земли. Я кинулся к этой руке, но земля держала ее, словно в тисках; я был не в силах покинуть это место, но мои дети кричали и звали на помощь; как безумный, я вскочил, бросился к ним, подхватил их на руки и побежал. Трижды земля дрожала у меня под ногами, и я падал вместе с детьми, а затем трижды вставал; однако настал момент, когда устоять на ногах мне уже не удавалось; я хотел ухватиться за деревья, но деревья падали; я хотел опереться о скалу, но скала уклонилась в сторону, как если бы она была живой. Тогда я положил детей на землю и лег на них, заслонив их своим телом, и через секунду пришел, казалось, конец света: гора целиком рухнула.
Я пролежал так с моими детьми весь день и часть ночи; нам казалось, что в этом светопреставлении выжили лишь мы, как вдруг в нескольких шагах от нас кто-то закричал: это был молодой человек из Бюзингена, который в тот день женился и со свадебной процессией возвращался из Арта. Когда они входили в Гольдау, он отстал, чтобы нарвать в саду букет роз своей невесте. Внезапно все исчезло: селение, свадебная процессия, новобрачная, и он метался, словно призрак, среди руин, держа в руке букет роз, и звал: ' КатаринаГ Я окликнул его; он подошел, взглянул на нас и, не увидев среди нас той, кого искал, пошел прочь как безумный.
Поднявшись на ноги и осмотревшись, мы заметили в лунном свете высокое распятие, которое уцелело и стояло на прежнем месте, и направились к нему; около распятия спал старик; узнав в нем своего отца, которого я считал погибшим, я бросился его обнимать, и лишь тогда он проснулся: старость беспечна.
Я стал спрашивать отца, известно ли ему что-нибудь о том, что произошло в нашем доме, куда он входил в момент катастрофы; но он видел лишь, что Франциска, наша кухаркау схватила малышку Марианну за руку и закричала:
«Это день Страшного суда, спасайтесь, спасайтесь!»
Однако в этот миг все перевернулось, а сам он оказался выброшен на улицу; больше отцу сказать было нечего: от сильного удара головой о камень он потерял сознание, а очнувшись, вспомнил о распятииу пришел сюда иу помолившись, уснул; я поручил ему присматривать за моими двумя детьми , а сам отправился бродить среди развалину стараясь угадать то местоу где стоял наш дом.
Наконец, сориентировавшись по распятию и по вершине горы Россбергу я решил, что мне удалось найти егоу и поднялся на небольшой пригорок, который образовался из землиу покрывавшей развалины дома. Я наклонилсяу как это делают, когда хотят заговорить с рудокопами в шахте, и во всю силу подал зов. В ответ тотчас раздался детский плач, и я узнал голос Марианны. У меня не было с собой ни кирки, ни лопаты, и я стал расчищать завал руками. Земля была рыхлойу и вскоре мне удалось выкопать яму глубиной в четыре или пять футов; я на ощупь понял, что подо мной находится сломанная крыша, и сорвал черепицу, которой она была покрыта. Когда размеры отверстия позволили мне пролезть в негОу я проскользнул вниз вдоль балки и, поскольку потолок был разрушен, сразу же оказался внутри дома, заваленного камнями и обломками досок. Я снова подал зов и в ответ услышал плачу доносившийся со стороны кровати: ребенок лежал под кушеткой. Я нащупал голову Марианны и ее плечи и потянул их к себеу намереваясь вытащить девочку, но она оказалась зажата между деревянным каркасом кровати и полом. Крыша, рухнув, сломала кровать, и та раздробила ребенку ногу.