- Можно… Пряники в психушку… Вроде можно…
Смех несколько разрядил обстановку, и Вика нам рассказала следующее. Оказывается, очередь ко мне уже выстраивается. Первым номером в списке стала как раз Ася, которой я в прошлый раз так и не успел ничего нагадать. Вика, как понятно стало по ходу разговора, всю эту ситуацию в корне не одобряла, но научный интерес поддерживала. Я постарался ее успокоить:
- Слушай, всё равно ни тебя, ни меня они не слушают. Ты, дай угадаю, пробовала отговаривать их от всей этой чепухи, с тобой небось соглашались, а потом все равно говорили мол «ну ничего же не будет, если я просто попробую»? – я взглянул на Вику вопросительно, она хмыкнула и кивнула, я решил продолжить. – Если они не припрутся к нам, значит они припрутся куда-нибудь еще. И там их уже обманут за деньги. Мы же, - я приобнял заговорщицки своего белобрысого друга, - позволим им самим обмануться бесплатно! Плюс, всё пройдет под присмотром ну просто опытнейшего психолога, то бишь тебя…
Вика рассеянно слушала, усмехалась, а я сам себя не узнавал. Еще несколько дней назад мне вся эта затея казалась чем-то диким и жутко страшным. Теперь же… Я сам был в шоке от своей уверенности. Мне как будто самому захотелось попробовать свои силы, посмотреть, что из этого выйдет… Случившееся в домике, все эти дни, мои видения, мой внутренний комок нервов – это всё как будто перемололось, переросло в уверенность.
Уверенность… Я кажется осознавал кожей ее источник. Старенькая колода карт всё это время лежала в углу стола, и я то и дело косился на нее. Мелькнула мысль - интересно, если попросить колоду спрятать, как быстро я ее найду? То, что это произойдет быстро, даже не вызывало сомнений.
Мысли путались… Чужая колода карт. Или не чужая? Моя? Неизвестно откуда я знал, что эта колода будет мне помогать, достаточно ее просто взять в руки, и довериться себе и ей, довериться тому, что я недавно стал ощущать внутри себя…
Сославшись на усталость, я распрощался со своими друзьями, оставив влюбленных вдвоем. Сам же отправился домой, где уже наскоро умывшись с дороги решил опять погрузиться в дневники.
Первая тетрадь, дневниковые записи, страница двадцать первая:
Черте что твориться во всей этой деревне! Люди сума сходят! Вроде всё чинно, благородно, смешно сказать, по партийному… Ну, ну… Те еще кругом идиоты… Еще меня в свой цирк ввязывают… Сегодня глупость, наверное, сделала, но терпеть просто сил не было. Соседская дочка, почти ровесница моя будет, а в голове сено и солома. Увидела, как она рыдает, на свою беду подошла спросить в чем дело. Ух и высказала она мне! И про друга своего сердечного, без которого прямо сейчас вот пойдет и утопиться. И про то, что увела этого сердечного друга, ясное дело, разлучница-ведьма, которая приворожила ее милого… Ей богу, смешно слушать было. Как будто ведьмам только и делать нечего, как ходить по деревне и зыркать на чужих кавалеров… Насмешила и напугала меня эта дуреха. Еще гляди и впрямь пойдет и утопиться. Зря я ей, конечно, помочь обещала, да нельзя мне было по-иному. Дед еще говорил – что знахарь, не просто видит, что вокруг, но и отвечает за всё. Кажется, чем ты виноват в том, что девка-дура пошла и утопла? Чем виноват в том, что заболел кто-то, запил, пропал, потерялся или просто плачет? Ни в чём ни виноват, если ты живешь как живешь дурак дураком. Если же ты себя знахарем называешь, силу за собой чувствуешь, то ты больше, чем ты сам. Твои поступки больше и важнее, чем ты сам. Больше себя одного. Ты – твоя семья, твои соседи, твоя деревня и всё вокруг.
Дед мне это еще маленькой объяснял, спрашивал меня обнимая, отчего мамку не слушаю. Как сейчас помню разговор тот. Говорила тогда деду, что мамка злая, поругала меня за то, что я грядки вытоптала, когда за котом Тишкой бегала… Дед послушал меня и сказал:
- Большая уже, сама знаешь, что нельзя бегать по грядкам. Раз знаешь, значит сама хотела, чтобы маменька накричала на тебя.
Я хотела возмутиться – еще чего, сама хотела, чтобы на меня кричали! Где видано такое? Задумалась, да не нашла, что ответить деду. И правда, большая уже была, понимала, что грядки топтать нельзя. С Тришкой, проказником, заигралась и вытоптала всю морковку по дурости своей. Расстроилась. Дед увидел, погладил меня по голове и сказал: