Итак, вот уже второй день я в городской больничке, на самом высоком этаже в светлой палате поглядываю в окно на пролетающих птичек. Весело. Хорошо. Пока не вспомниться темный подъезд и сухая старческая ладонь в руке… Тогда желудок опять сводит судорога, руки начинают лихорадочно нащупывать стены, мебель, все что угодно, на что можно опереться. Закрываю глаза, пробую себя успокоить, медленно дышу. Открываю глаза, смотрю на птичек в окне.
Мне повезло, что я не один в палате. Одному бы совсем туго пришлось. По ночам особенно. Мужик в палате – Евгений Петрович – тот еще кадр. Ветеран отечественной. Байки военные травит постоянно. А когда не травит – спит или ест.
Дед как будто не умел молчать, став для меня этаким аналогом радио, за что я на самом деле был ему благодарен. После случившегося я стал болезненно воспринимать свое одиночество, и даже нервничал, когда дедуля по своим каким-то неведомым делам выходил из палаты. Наверное, у меня и у дедули намного больше общего, чем могло бы показаться на первый взгляд.
Моей компании дед радовался не меньше, чем радовался я его присутствию в нашей городской больничке. Родичи не часто жаловали его своими визитами, а выговориться ветерану хотелось отчаянно. Не удивительно. Почти каждая из его многочисленных баек оканчивалась фразой в духе «так и помер Митрич».
Для человека, который вживую пережил всё то, о чем он любил рассказывать, дед на удивление крепко спал. Аппетит у него тоже был отменный – на ура слопал пол кило апельсинов, с которыми меня в первый же день навестил Володька.
Володька… Своего друга я, кстати, перепугал не на шутку. Взъерошенный с квадратными глазищами он ввалился мне в палату, кинулся обнимать, как девчонка, ей богу. Моя забинтованная голова наверняка вызывала жалость, так что не удивительно, что он так перепугался.
Старался его успокоить, благо и правда у меня ничего суперсерьёзного не было – так ушиб может, сотрясение и пару мелких шрамов. Володька мялся и чувствовал себя неуютно. В лоб спросил у него в чем дело. Оказывается, моего друга загрызло внезапное чувство вины. Мол если бы он вместе со мной поперся тогда выпивать к Степанычу, всего этого могло и не случиться. Своим идиотским признанием Володька поднял мне настроение. Закончив смеяться спросил у него:
- А если бы ты, когда в гости ко мне шел башку в моем подъезде без света разбил бы, кто был бы виноват? Я что ли?! Ну у тебя и логика!
- Почему сразу башку разбил бы? – буркнул недовольно мой друг.
- А почему бы и нет? Вот что бы мы с тобой делали, если бы я не поперся к Степанычу? Фиг знает, могли бы и у меня засесть. Вот днем же вы с Викой были где-то? Да? Ты же поэтому не пришел? Можешь не отвечать, не суть. – Володька, который хотел меня перебить, замолк, а я продолжил свою логическую цепочку, - Представь, проводил бы ты такой ее до дома, и поздно ночью возвращаясь решил бы ко мне на огонек заглянуть…
Володька ход моих мыслей понял. Трагично вздохнул, зевнул, знакомым с детства жестом почесал нос и неожиданно засмеялся:
- Слушай, а не так уж и крепко тебя приложило, если всё еще можешь соображать… Жить будешь!
Я засмеялся вместе с ним. Радостно стало от мысли, что Володьку отпустили вина, беспокойство и всё то, что обычно крепко держит и мешает засыпать по ночам. Ему стало легче, а я понял, что вряд ли расскажу ему хоть когда-нибудь про холодную старческую ладонь в своей руке и про то, что до одури стал боятся темноты.
Не расскажу об этом и Степанычу. Конечно, он мужик опытный, видел многое, читал о многом… Может бы даже объяснение какое нашел бы – белая горячка, мол мне все показалось, перепил, перенервничал, звезды сошлись и так далее и в том же духе… Только я, лично я знаю, что ничего мне не показалось. При этом, как мне дальше с этим знанием жить, нет идей вообще… Может докторам признаться? Интересно, если попрошусь в психушку, меня возьмут туда? Или туда тоже, как у нас в стране везде только по блату берут? И смешно, и тошно. Мда… Взять то меня может и возьмут, палату отдельную дадут, укольчики колоть будут, врач будет успокаивать… А потом будет наступать ночь… В психушке свет выключат, психи заснут… Они заснут, а я нет. Буду темные углы разглядывать, жизнь свою вспоминать… Вашу ж ять! Ну почему это всё случилось именно со мной? За что мне это?
Глава 18. Аркан 17. Звезда