Это было, пожалуй, самое тихое прощание в моей жизни. Никто не сказал ни слова, будто мы боялись перебудить весь город в такой ранний час. Мы обменялись с дедом крепкими рукопожатиями, он поправил мой котелок, воротник и хорошенько хлопнул по плечу. Сирша отпечатала на моей щеке поцелуй и долго не выпускала из объятий. Я салютовал им на прощание снятым котелком, смахнул слезу и двинулся на восток.
Вскоре дом утонул в тумане за спиной. Я шёл по пустынным улицам и, знаете, почувствовал себя, действительно, ставшим если не чужим, но уже другим для этого города. То, каким Клертол предстал для меня в то утро, лишь дало подпитку мыслями, которые донимали меня в предыдущий день. Что ж, я ожидал от всего этого другого, но… могло бы быть иначе в тех обстоятельствах, сэр?
К счастью, эта душевная пустота прошла, стоило мне миновать городскую черту, стоило мне оказаться в объятиях Дороги. Я был в них не меньше трёх, а то и четырёх месяцев, и снова в них попав, понял, что час с ними попрощаться ещё не настал. Конечно, стало немного обидно: я так рвался в Клертол, а он оказался промежуточной остановкой. Но я чувствовал, что последней. По крайней мере, в том году.
В тот день я оттопал добрых два десятка миль, не меньше. Всё-таки, марш по дороге – это не безумное продирание по горам и зарослям. Под вечер я достиг небольшой деревни, отползшей от тракта на пару сотен ярдов. В первом же доме меня согласились устроить на ночлег за каких-то пять пенсов. Утром меня любезно накормили завтраком, я продолжил путь.
Стало попадаться больше сосновых лесов и каменных развалов. Травы успело коснуться дыхание нового сезона, всюду проглядывались пока робкие жёлтые мазки на зелёных покровах. Во второй половине дня дорога запетляла среди небольших гор со скалистыми боками, небо заволокло облаками. От всей картины в мысли приходило всего одно слово – «Осень». Когда стало смеркаться, я заприметил впереди тусклые огоньки. Так я вечером второго дня вышел к границе.
Дорога, покружив, спустилась на пару десятков футов и привела меня к группе сурового вида домов с очень узкими окнами. Тракт перегораживал шлагбаум, за которым начинался каменный мост, оканчивающийся точно таким же скоплением странных домов. Разница была в том, что на одной стороне стояли люди в тёмно-зелёных мундирах, а с другой – в тёмно-синих. Да и флаг у первых был зелёный с золотым щитом, а у вторых – сине-белый, разделённый на четыре поля. Под мостом же шумела Ликри, удивительная река, умудрившаяся пробить себе путь сквозь Зелёные Горы и оставшаяся судоходной. Вопрос лишь в том, что от моря до южных границ Гор места с причалами придётся ещё и поискать…
Капрал-пограничник «с величайшим сожалением» сообщил мне, что комнаты ожидания заняты, поэтому порекомендовал мне пересечь границу и попробовать либо устроиться у «соседей», либо найти что-нибудь дальше по дороге. С проверкой документов проблем не возникло, таможенный инспектор содержимым сумки не заинтересовался, я преспокойно получил штамп и пересёк мост. Со стороны Прекли, точно так же, всё прошло гладко. Более того, оказалась свободная комната ожидания, где меня любезно и устроили.
Комната находилась в относительно большом доме и представляла собой коморку с одной кроватью и тумбой. Дверь комнаты выходила в зал, где стояло несколько столов и стульев, а также дежурил скучающего вида сержант в кухонном фартуке. У него по предъявлению визы за пенни можно было взять либо чашку чая, либо булку. Решив, что для сна время ещё не настало, а комната уютом не прельщала, я расстался с одним пенсом и устроился за первым же попавшимся столом.
Не прошло и пяти минут, как из другой комнаты, во всю дымя трубкой, вывалился человек, судя по виду, немногим старше меня. Одет он был в довольно дорогие брюки и жилетку поверх рубашки кремового цвета. Посмотрев по сторонам, он увидел меня и, не спрашивая никакого разрешения, плюхнулся на стул напротив. Он внимательно посмотрел на меня, я же не менее внимательно посмотрел на него. У незнакомца было, я бы сказал, слишком аккуратное лицо. Правильные черты, полностью выбрито, а обрамление из чуть отросших больше положенного коричневых, цвета шоколада, волос лишь довершало картину. Я тогда ещё подумал, что передо мною сын какого-нибудь большого фабриканта из Порта.
Ничего не говоря, незнакомец покопался в кармане жилетки, достал оттуда сигариллу и протянул мне. Кивком поблагодарив его, я взял её, незнакомец тут же достал спички и дал прикурить. Как только я выпустил первое дымное облако, он выдал:
- Ты, определённо, не мой кузен.
- Определённо, - согласился я.
- И, определённо, не из Прекли.
- Только что границу пересёк.
- Так и думал.
Он постучал пальцами по столешнице, выпустил густое дымное облако и сказал:
- Понимаешь, тут такая незадача, мой кузен опять куда-то слинял, а мой дядя не нашёл ничего умнее, чем отправить меня ради совершенно неблагодарного занятия – прочесать весь Деттшир и Клертолшир в поисках этого бабника. И с результатами поисков беда. Увы. Майк, ведь так?
- А? Нет. Я не представился, - я чуть посмеялся и протянул ему руку. – Патрик.
- Я тоже не представился, да?
Я кивнул.
- Тогда, Кристиан, - он пожал мою руку. – Как сигарилла?
- Отлично, благодарю.
- Патрик, а ты куда направляешься?
- В Порт.
- На заработки?
Я покивал:
- Можно и так сказать.
- Слушай, тут в одном скучном месте намечается одно не менее скучное мероприятие. Могу ли я, грубо говоря, нанять тебя в качестве своего собутыльника на пару-тройку дней? С меня отличная выпивка из лучшего погреба Графства, не менее отличная компания и… по ходу дела решим. Вознаграждение… я что-нибудь придумаю, но оно будет. Гарантирую.
Я похлопал глазами и лишь выдавил из себя:
- Ч-что?
- Отлично, - Кристиан встал из-за стола. – Значит, завтра утром выдвинемся с заставы вместе. Ты, кстати, в седле держаться умеешь?
- Не ездил верхом… на лошади.
- Вот и замечательно! Поездка становится в разы интереснее! Доброй ночи, Патрик!
С этими словами Кристиан закатился обратно в свою комнату, я же остался там, где и сидел, не понимая, что произошло. Кем он вообще был, этот Кристиан? Что за кузен? Что?.. что за «мероприятие»? Я в сердцах махнул рукой, задушил в пепельнице сигариллу и, вернув сержанту кружку, отправился спать. Сколько бы вопросов тогда ни родилось, раньше утра ни одного ответа я бы не получил.