Глава 4
План казался хорошим ровно в течение первого часа ночной ходьбы. Чем темнее становились небеса, чем больше миль оставалось за моей спиной, тем тяжелее было идти, и тем больше проклятий вырывалось из моей груди. Меня клонило в сон, ноги заплетались, в животе неприятно урчало…
К утру я окончательно выбился из сил и, как только стало достаточно светло, чтобы выбрать место падения, я рухнул в траву и издал протяжный стон. В таком виде я пролежал достаточно долго, даже успел вздремнуть. Мне было глубоко плевать на выпавшую росу, хоть она и обнаглела на столько, что пропитала собой всю мою одежду. Когда тело моё заныло и потребовало смены позы, я сел и принялся за скромный завтрак. Солнце грело достаточно сильно, чтобы я не успел продрогнуть и, не дай Бог, простудиться. Прикончив пару сухарей, я решил, что а) неплохо было бы разжиться чем-то поприличней б) вроде бы, можно двигаться дальше. Стряхнув в себя крошки, я взял зонт, как трость, и, напевая что-то весёлое, зашагал дальше…
Пребывание в шкуре путешественника…
Никогда не думал, что приду к такому. Я искренне верил, что буду спокойно жить себе в Клертоле. Поработаю в пабе, если призовут, отслужу в гарнизоне, уйду со службы, устроюсь на пивоварню или какую-нибудь фабрику. Женился бы, завёл бы себе семью и жил бы припеваючи. Многие мои сверстники уже носили кольца на безымянном пальце, кое у кого, из тех, что постарше, уже были дети…
Но, нет, Пат, обойдёшься. Вот тебе неверную избранницу, вот тебе похмелье, вот тебе билет в Кожжот. Что значит, ты туда не собирался? Ничего не знаем. Такова твоя Судьба, если хочешь. Ты, между прочим, оставил свою подпись здесь, здесь и здесь. Претензии не принимаются, убирайтесь к чёрту, сэр.
Я вздохнул. Был уже вечер. День прошёл в странных мыслях и изучении ландшафта. Холмы и далёкий лес успели поднадоесть. Ничего принципиально нового на горизонте. Ни одной деревни. Ничего. Единственное, только что попался на дороге остов телеги, но особо интересным объектом для изучения я бы его не назвал. Сгодился он лишь на то, чтобы соорудить из него и зонта жалкое подобие укрытия. В нём я и провёл ночь, что оказалось довольно грамотным решением.
Утром я чувствовал себя отдохнувшим и не сравнивал себя со старой клячей, готовой при первом же удобном случае замертво свалиться в придорожную канаву. Я свеж, я полон сил, я бодр, я с радостью готов продолжать путь. Рано или поздно вид вокруг должен же поменяться! Это вселило в меня силы, ещё чуть-чуть и ноги полетели бы по дороге.
Оказавшись на вершине очередного холма, я увидел неожиданное подтверждение своей догадке: передо мной лежал лес. Его опушка начиналась у нижней кромки склона. Лес был продолжением зелёного массива, тянущегося южнее дороги, в чём я убедился, покрутив головой. Осознание того, что путь более не будет однообразным, а идти я буду в тени, заставило преодолеть отрезок в несколько сот ярдов чуть ли не бегом. Стоило дороге заскочить под лиственный навес, как меня обдало живительной прохладой. Я остановился, отдышался и, улыбаясь, зашагал дальше, насвистывая какой-то простенький марш. Мне было хорошо, я беспечно позабыл об осторожности, поэтому совершенно не обратил внимания на то, что из придорожных кустов вышла тень и преградила мне дорогу.