Пожар в Ярославе в 1627 году
14 августа 1076 года армянского летосчисления (1627), в день успения Святой Богородицы, разразился гнев над землею польской, ибо в городе Ярославе начался большой пожар во время ярмарки, где собралось множество различных купцов из всех стран и областей, а также различных местностей, ближних и дальних, с несчетными сокровищами и множеством тканей; от нее (ярмарки) вспыхнул и сгорел весь город со всеми стенами, домами и прочим. [Сгорели] также сводчатые, куполообразные, построенные из тесаного камня церкви и монастыри и все дома, так что не осталось вовсе строений. Сгорело множество сокровищ и тканей; ни цифрами и ни словами не могу передать неисчислимую сумму ущерба. Сгорели также много людей; некоторые полуобгорели, иные сошли с ума и пришли в исступление из-за [понесенного] от ужасного бедствия убытка. У кого сгорела одежда, у половины – борода, у других почернела кожа и сгорели, опалились волосы; иные же, едва спасшись, обратились в бегство и с трудом убежали из города, ибо с четырех сторон было пламя и со всех сторон грозный гнев Божий. Погиб город, погибли и сгорели все жители его вместе с сыновьями и дочерьми, вещами и скотом, домами и всем имуществом.
Там были богатые купцы и богачи – владельцы тысяч и десятков тысяч, которые, обратившись в одетых во вретище нищих, рассеялись [повсюду]. Неимущие, одинокие и всего лишенные, они бродили по улицам и площадям, у некоторых даже хлеба и еды не было, чтобы поддерживать душу. Вот где можно было увидеть тяжкую скорбь, горе, плач и стенания, рыдания и слезы.
Сказали, что погибли сокровища, равные 15 мсырским сокровищам: парча, хамгалатчи, атлас-камка, пряности, шерстяные ткани, несколько сот лавок с шерстью, ковры, паласы, шелка, несколько сот тюков мехов соболя, белки, белого горностая, лисицы и других разнообразных мехов. У каждого продавца пряностей было на 100 тысяч курушей, точно так же и у золотых дел мастеров и продавцов шерсти. [Все это] сгорело за один день, не считая наличных денег, курушей, золота, стаков и прочего. Пропала [казна], равная казне хондкара, и не только у поляков, москвитян и турок, [но и у] франков, мадьяр, валахов, кызылбашей и многих других, которых не могу перечислить и описать. [Столько] довольно.
Эпидемия чумы 1627 года
В то время когда мы еще пребывали в горе и сомнениях, напала на втором году на Польшу страшная неожиданная смерть и не осталось села, местечка или городка, которые избежали бы смерти, но первая смерть (то есть в 1623 году) была страшнее. Из всех городов началось бегство. Во Львове не осталось ни людей, ни радости. Когда распространилась эта вторая смерть, я, ничтожный, страшась гнева Божьего, также бежал вместе со всеми беженцами на некоторое время в городок Рохатин, в девяти милях от Львова. Мы прожили там всей семьей три месяца и одну неделю, то есть от воздвижения Креста до св. Акопа. Там пребывали мы в великом горе и печали, пока не забрезжило утро мира наимилосерднейшего Господа нашего. Прошел гнев [Его], и воздали мы благодарственную хвалу Богу, который спас нас, достойных чумы. Тогда вернулись мы домой, в свои жилища. Слава Богу!
Набеги татар (1628 год)
Я расскажу вам еще о другом большом и тягостном бедствии, случившемся в нынешнем году, от которого дрогнут сердца слушателей. В то время когда мы были в бегстве, снова разразился над нами гнев Божий, ибо поднялся ветр северный и рассеялся по всем четырем сторонам страны Польской. То были сборища, орды татар, [которые] сжигали, разоряли, разрушали, поджигали страну. Кого угоняли в плен, а кого убивали, одних грабили, а других связывали, жен и детей уводили продавать, юных девушек позорили, оскверняли и порочили, изнуряли [людей] голодом и жаждой, волокли голыми, летом опаляя солнечным зноем, а зимой, в суровую стужу, замораживая жестоким холодом, подвергали их жестокой смерти и мучили голодом; грудных младенцев бросали или в воду, или под копыта лошадей, старикам и старухам разбивали головы, знатных женщин и благородных воинов уводили с собой. Надо было слышать вопли и рыдания, когда разлучали невесту с женихом, отца с сыновьями, мать с дочерьми, брата с братом, мужа с женой, товарища с товарищем. Тысячеустое горе мне, что я видел [это] своими глазами! Ибо, связав, их вели толпами словно стадо овец, сжигали их дома и строения и угоняли гуртами овец, лошадей, коров, быков и весь скот. Кто может все описать по отдельности! Многие области опустели, а люди покинули жилища. Горе мне из-за этих трех бедствий! Как, например, в древности, во времена Давида, Бог наслал три кары на израильтян, так ныне постигли нас голод, меч и смерть, от которых да спасет нас Господь Бог! Аминь.