Простершись ниц, мы также воздали ему (образу) честь и попросили отпущения грехов себе и своим усопшим.
Мы пробыли там три дня, ибо армянским паломникам хлеб и воду давали три дня, а своим соплеменникам – один лишь день, армянам давали кур и гусей, а франкам – одно только мясо.
От Венеции до великого Рима – 15 постоялых дворов, все благоустроенные и огражденные стенами, на высоких горах, у побережья моря. И в каждом городе из любви к Христу и армянской церкви был построен каменный странноприимный дом, где три дня давали еду. Но так как армяне сейчас приезжают редко – в год один, два либо три, четыре [человека], – франки все захватили и владеют этими домами; они сами пребывают в них.
Франки папской страны очень богобоязненны и робки, гостеприимны и милосердны, смиренны и покорны: они особенно ликуют и радуются, когда видят армянина, обнимают и целуют, проявляя большую любовь и милость. Однако наш народ очень нехороший и недружный, [армяне] не любят [друг друга] и много бродяжничают и, куда бы ни прибыли, показывают себя с плохой стороны. У них такой злой нрав, что двое в одном месте и дня не могут пробыть друг с другом, и это не только миряне, но и духовные. Когда они ссорятся, то не ограничиваются тем, что скажут одно-два слова и умолкнут, но [пререкаются] с утра до вечера. При этом попрекают друг друга мужеложеством и говорят такие оскорбления, омерзительные слова, речи и ругательства, что слушателю становится противно; и все это не на армянском языке, которого чужеземцы не знают и не понимают, а на таком языке, который понятен всем людям. Из-за этих ссор и [взаимной] ненависти рассеялись [армяне] и пали в глазах всех народов.
Поэтому во всех городах этой страны отменили [выдачу] обедов, питья, матрасов, одеял и т. д., однако [армянские] дома и часовни пока остаются. Нам сказали, что в странноприимный дом в Венеции ежегодно доставляли две-три бочки вина и каждую неделю выдавали [в качестве] пособия хлеб, мясо, даже соль и уксус, а также деньги. Армяне же ели, пили много вина, пьянели, так как вино в тех странах крепкое – семи, девяти, десятилетней и большей давности, – ссорились, дрались и убивали друг друга, а также совершали много других дурных поступков. Войдя туда, они больше не желали уходить, пока сторожа не выбрасывали их вон. Так, опозорившись и потеряв уважение других народов, они ненавидели и не желали [видеть] друг друга. Одних захватывали [врасплох] с блудницами, других – с мальчиками, а иных – за другими неправедными делами. Одни добровольно стали вероотступниками, другие – разбойниками, а остальные – еще кем - нибудь.
Так, в наше время, четверо мужчин и одна женщина, [подобная] Иезавели[114] и Иродиаде[115], из Урфы, объединившись шли на поклонение св. Иакову. И так как этот народ[116] очень почитает богоматерь, то каждый из них повесил себе на шею образ богоматери, с именем которой они бродили и просили милостыню, чтобы побольше собрать. По дороге они встретились с всадником и дали ему поцеловать образ, который он, прижав к груди, поцеловал. Увидев, что это армяне, он достал большой кошелек и дал им один куруш, а кошель был полон. Увидели это армяне, и вселился в них сатана, а злая женщина еще более подстрекала их к злодеянию, как Ева Адама. Набросившись сзади, они свалили его с лошади и, оттащив немного от дороги, зарезали своего невинного благодетеля, как Каин Авеля. Бросив его полумертвым, они пустили лошадь в поле, а сами бежали. Меж тем он тяжко хрипел; проходившие по дороге [люди] услышали голос и разыскали [его], покуда он еще дышал. Спросили мол, кто это совершил. Он же объяснял жестами и [рукой] показывал на тюрбан. Поняв его и бросившись на поиски, они разыскали их, ибо в той стране никто, кроме армян, не обматывает голову тюрбаном, и доставили к судье города. Когда их стали пытать, они признались, после чего всех четверых повесили, а нечестивую женщину трижды колесовали, а [затем], связав позади руки, подвесили, так что локти у нее вышли из сочленений, [однако] она все-таки не призналась и не приняла [вины]; тогда ее отпустили. Встретив ее в Венеции, мы спросили [об этом деле], она сказала, что не имеет вины. Из-за таких гнусных дел армяне были отвергнуты и пали в глазах [всех].