Гюзель-Хисар
Выехав оттуда и проехав множество островов, гор и мускатный остров, откуда вывозятся малмазию, мускат и другие дорогие вина, мы достигли города Сакыза, откуда вывозят прекрасные атлас, камку, вязаные пояса и белый и дорогой сахз, то есть мастику, однако не вошли в него. [Оттуда] снова [приехали] в город Измир. Там я продал немного товаров. Оттуда я поехал в Тире, где также обратил часть товаров в деньги. Захотел я поехать в Гюзель-Хисар; все свои деньги, редкостные вещи, четки и книги я оставил в чемодане в хане у одного богатого человека по имени Киракос, который имел много имущества, а сам отправился [дальше]. Однако очень плохой климат Гюзель - Хисара повлиял на меня, на третий день я заболел очень тяжелой болезнью и свалился словно мертвый. Две недели меня мучила лихорадка. Когда я немного пришел в себя, то увидел, что комната ограблена и ничего в ней не оставлено. Впрочем, там была богобоязненная старуха, которая из любви к богу ухаживала за мной, она сказала мне: «Приходил бейтулмалчи, увидел, что ты очень плох, и забрал все твое имущество, но не беспокойся, ничего не пропадет, потому что все записано; поправишься, он тебе все вернет».
Поднявшись [с постели], я ходил в ознобе, опираясь на тростниковую палку и продавал все свои товары. В то время, как я еще не поправился, вдруг передали мне письмо; мол, спеши, ибо тот ходжа Киракос Ибирайзи, которому ты отдал [свои вещи] на хранение, умер, и все, что он имел, забрал бейтулмалчи. Будучи еще слабым, я все-таки нанял мула и приехал туда, чтобы позаботиться о своем товаре, однако меня схватил малумейтчи и посадил в тюрьму, мол: «Ты его товарищ, у тебя много его имущества». Узнав об этом, хорошие, добрые люди вмешались, дали деньги и с трудом освободили меня от рук насильников. От этих волнений повторилась моя болезнь, и я заболел еще тяжелее, чем в первый раз. Ничто мне не помогало – ни лекарства, ни другие [средства], так что я пять месяцев пролежал в лихорадке и в жару. Едва выздоровев, я поспешил [отправиться дальше] и приехал в Бурсу очень печальный и грустный, ибо ни о чем так не беспокоился, как о своих книгах. И я сочинил плач о своей судьбе:
Я постоянно раздумывал о том, как бы мне не уклониться от паломничества и исполнить свой обет. Из Бурсы мы за три дня достигли Агач - Денгиза, который с трудом прошли за два дня. Оттуда через множество гор, лесов, полей и трудных дорог мы достигли Болу. Там было 15 домов армян, одни [армяне] были малярами, другие – портными. Город находился на возвышенном месте. Сказали, что недалеко от него, на расстоянии мили, есть армянское село с двумя иереями, но мы туда не пошли.
Проехав оттуда немного дальше, мы увидели гору, откуда била вода, которая, стекая вниз, обращалась в камень; впрочем, он был мягкий. Восхищенные этим, мы воздали богу славу. В тот же день мы достигли Герада; он расположен на очень большой горе, высокой и холодной. Сказали, что зима здесь бывает такой же суровой, как и в Арзруме. Оттуда мы за пять дней достигли касабы Тосья, откуда вывозят власяницу, а вокруг все ткачи, изготовляющие власяницу. Однако это [место] не похоже на Анкурию, [оно] низменно. Сюда приезжают купцы из многих областей, а также Польши. Оно изобилует фруктами.
Оттуда мы за два дня достигли Османчуха. В нем была очень высокая и остроконечная крепость из естественных камней наподобие [крепости] Балва. Оттуда за один день мы достигли красивого армянского города Марзуана, изобилующего фруктами и садами. Там, посреди крепости, на высокой горе, откуда были видны весь город и равнина, находилась церковь святой богоматери, [прозывавшейся] по имени крепости [Марзуанской]. Там жили также хорошие и умные священники и более ста семей армян, местных и пришлых. Перед ним (городом) расположено большое село Кумиш[217]; это действительно Кумиш, ибо оттуда вывозят дорогую, тонкую и блестящую власяницу, какой нигде в мире. нет; за нею туда приезжают даже из Польши. Отсюда дальше [идут] все армянские села и города. Около города находилось село по имени Горк и красивый монастырь св. Геворка.