Как, идучи пустынею, мы нашли источник Моисеев; и потом пришли к Святой Екатерине, найдя многие церкви, и святы e и богочестные места, весьма примечательные.
Эта пустыня лежит на равнине, то есть по дороге, которою мы шли; но есть в ней большие горы сбоку от дороги, которою мы проходили; и они по правую руку, если итти в ту сторону. И земля эта бесплодна, не родит никаких плодов, ни деревьев, ни даже травы; разве что там немного и там еще немного иной раз попадается дикая земля, исполненная некими мелкими камнями, вроде гальки на Арно: и почти все это кремни. Иной раз бывает дикая земля, покрытая на кулак с пальцем либо на пядь песком; иной попадается один песок: и тяжко итти там верхом или пешим, потому что сверх меры увязает человек в этих песках. И слишком он легок, так что ветер движет этот песок; и когда в одном месте его сложит, и когда в другом. Вся эта земля необитаема, без жителей и домов, и бесплодна водою и всем, что ни есть; только встречаются там паломники, что идут в сказанное путешествие; и мы встретили их двенадцать человек, благородных Французов, которые возвращались от Святой Екатерины. А мы шли туда; и были от Каира почти в четырех днях. Они как братьев приняли нас, и так же мы учинили им величайший праздник; и весьма вместе мы веселились, и они весьма ободрились от нас, и мы получили от них ободрение. Еще встречаются по сказанной пустыне караваны, то есть верблюжие поезда, которые идут с Красного моря; оное в миле за Святою Екатериною. И были то верблюды, груженные пряностями, и несут они их в Каир; потому что Индийские люди по многу раз в год со многими и великими кораблями, груженными пряностями, приходят в это Красное море, поблизости от Святой Екатерины, и там разгружаются. И потом сказанные верблюды оттуда несут их в Каир, и потом из Каира водою плывут они в Александрию, где идет великий торг; и так же от сказанного Красного моря несут их в Дамаск, где так же велик идет торг. И мы шли сказанною пустынею; и почти никогда там не бывает дождя, и так в Каире, и по всему Египту дожди бывают скудные и редко, и когда мы были у Святой Екатерины, нам говорили, что уже лет шесть, почитай, прошло, как там не было дождя. И непрестанно там великая жара, и летом, и зимою; правда, в летнюю пору зной там скорее, нежели жара; и мы в октябре и в ноябре месяце застали там великую жару, так что весьма она нас донимала, и стали мы почти совсем черными. Горы в этой пустыне (ибо на этих горах мы бывали не раз, после остановки, потому как подле Святой Екатерины мы перевалили через них) бесплодны сказанным образом, и есть в них огромные и безмерные камни, настолько, что когда вылезают они из земли, кажутся домами, столь они велики. И от солнца, жару которого они открыты, и от великого зною они черны и жжены, словно бы побывали в печи; и треснуты какой с одной стороны, какой — с другой, от великого зною. И многие безмерные камни, лопаясь от безмерного жара, рушатся вниз по сказанным горам, потому что во многих местах это крутые откосы и весьма обрывистые; и мы на поверку не единожды вниз по сказанным горам обрушивали сказанные камни. Шли же мы сказанною пустынею так: кто из нас ехал на верблюдах, кто на ослах с такими себе веревочными стременами, и всякую ночь около полуночи мы подымались и сворачивали наши тюфячки, на которых мы спали, каковые были в нашу длину и ширину; и увязывали все наши вещи и имущество, и грузили на верблюдов, потому как было у нас всего XIII верблюдов и VI ослов. И около часу с половиною уходило у нас на сборы, от подъему до того, как можно было нам пуститься в дорогу: и все же немало миль, до свету, мы проходили. И шли целый день, потому как никогда не останавливались до XXII часов. Утром, так вот идучи пешком или на ослах, мы ели; и вечером, около сказанного часа, мы останавливались в поле, где время спать застигало нас. И разгружали мы всех наших животных и наши вещи; и растягивали кожаную палатку, высотою в три локтя, и столь длинную, что шестеро из нас помещались под нею, так что почти все тело было укрыто; и мы спали под этою палаткой на малых и легких тюфячках, и иной раз утопали они так в песке, что спали мы равно и на тюфячках, и на песке. И все же ночью, когда мы спали, один из нас был на страже не только ради страха от верблюдников, бывших с нами, но и ради опасения от других людей, кои могли быть в пустыне, или от караванов, становившихся подле нас. Пищею нам были сухари, весьма дурные, которых мы купили в Александрии и в Каире; и были у нас сушеный виноград и сушеные сливы и сыр, но был он столь дурен, поскольку получше найти не смогли мы, и мы его издержали мало. И было у нас несколько кур, из которых через два дня на третий одну мы варили себе, и ели вечером, а потом утром холодную курятину. Было нас XII всего с нашими слугами, и везли мы немного уксусу; и было у нас два бочонка как бы кислятины с малым количеством вина, и пили мы это понемногу. И везли мы сахар, и немного варенья, и сушеный миндаль и рис, и была у нас вода, немного, потому что в таких путешествиях нужно ее беречь; и была она дурная, потому что хоть и добрая заливалась в мехи, тотчас начинала она отдавать мехом и кожною нечистотою, и плавало в ней, как нальешь из меха, множество волос, от шкур животных, из которых сделаны мехи. Такова была наша жизнь в пустыне: и наши дневные переходы от одного отдыха до другого были от XXII до XXVI миль на день. И затем, идучи такими дневными переходами сказанною пустынею, по истечении IV дней, то есть сказанного месяца в XXII день мы пришли к источнику, который называется источник Моисеев, и здесь стали мы на ночь: и это первая вода, которую мы нашли в сказанной пустыне после того, как оставили Материю. <...> И поныне в сказанном камне виден выход вод, и плещется она поверх и вокруг сказанного камня; и там сложен колодец с локоть. А в окружности он от VIII до X локтей. Но вода добра, и портится от верблюдов, которые пьют из колодца, и потом от того, что сказанный колодец плохо вычищен, и в нем изрядно ила, и вода принимает вкус ила. Там мы взяли сказанной воды, и пошли далее своим путем по пустыне: и потом, по прошествии двух дней, то есть сказанного месяца в XXIV день, все еще в сказанной пустыне мы нашли свежую воду; правда, что была она в миле от нашей дороги. И пришли к ней верблюды, и эта вода была из самых лучших, что мы находили в пустыне, то есть от сказанной Материи до самой Святой Екатерины; потому что мало хорошей там встречается, затем что какая отдает илом, и какая мутна, и какая солона, и от какой отрыжка, и в какой черви; но эта была всем хороша, и великое нам было подкрепление напасть на столь хорошую воду. И потом, в пятницу, сказанного месяца в XXVII день, в XXII часа, по милости божией, мы пришли к Святой Екатерине; не туда, куда ее принесли ангелы, но где церковь ее. И когда мы были приблизительно в VI милях от сказанной церкви, начали мы подниматься в эту гору, которая была у нас сбоку, по правую руку: и сказанный подъем весьма каменист и не слишком крут, и таков, что верблюды поднимаются им, но медленно и с трудом. И подле церкви, быть может, в полумиле, выходишь на ровное место, каковое не очень широко; и идешь почти по ровному месту до самой церкви: у каковой церкви — гора Синайская, где Бог Отец дал завет Моисею. И на горе, куда ангелы положили тело святой Екатерины, и там в округе видели мы изрядно вещей богочестных и замечательных, как далее скажу. <...> И много по разным местам сказанного градостения, либо же крепости, богочестных и прекрасных часовен. Главная и наибольшая — преждесказанная церковь Святой Екатерины — церковь величайшая, и добро изукрашенная, и богочестная, и прекрасная, и крыта свинцом. И в сказанном градостении много жилищ, где помещаются клирики сказанной церкви, которых, как нам сказывали, числом двести; из коих всегда сто на месте в службе при сказанной церкви и ее молитвеницах: потому как в разные часы дня и ночи молятся по многим местам в вышесказанных часовнях и церквах; над ними есть архиепископ, который в сказанной церкви за главного, избранный патриархом Иерусалимским и Каирским с