Казалось, что дом ни разу не подходил хозяину. Амадей — веселый, разгульный парень, да, что уж говорить, сам Змей! Искуситель, черт побери! А живет в невероятно уютном и светлом доме, распихивая тут и там ароматические свечи, ладан и, кажется, в гостиной курилась индийская ароматическая палочка, слишком уж явный аромат сандалового дерева вместе с легким дымком витал по коридору. Этому человеку Лиза мысленно дорисовывала раздвоенный язык даже тогда, когда он его не показывал. И, по ее скромным предположениям, жить подобный фрукт должен был либо в современной квартире стиля хай-тек, либо в мрачном доме с кожаными креслами и свечами на люстрах, либо, на худой конец-то, в какой-то маленькой квартирке в эко-стиле, со всякими пресмыкающимися в аквариумах под каждой стеной. На деле же…
— У тебя тут уютно, — девушка уселась за столом на кухне, наблюдая за хозяином квартиры.
Амадей не выглядел напряженным. Он словно ожидал, что Лиза заявится именно в этот вечер, ни минутой раньше или позже. Парень спокойно кивнул, улыбнувшись в знак благодарности. Лиза уже заметила, что он полностью сосредотачивался на том, что делал. И в этот момент парень отсчитывал ложки сахара. Уже через минуту он водрузил на стол две чашки жасминового чая. Лиза принюхалась, довольно улыбаясь.
— Чай тоже выбрал из-за аромата?
— Нет, — Амадей откинулся на спинку стула, — не только. Он еще и невыносимо вкусный.
Лиза, подув на чай, аккуратно пригубила его. Горячая жидкость обожгла язык и пищевод, но это все равно оказался один из вкуснейших чаев, которые Лиза когда-либо пила.
— У меня когда-то был жасминовый чай, — пробормотала она, отводя взгляд, — правда, не получалось также вкусно.
— Он вкуснее с большим количеством сахара, — Амадей пожал плечами. — Так, ладно. Я не выгляжу приветливым хозяином, так что… ты голодна?
Лиза нервно улыбнулась, кивнув и практически роняя голову на стол. Она уж было подумала, что Искуситель решит расспросить ее о причинах побега от Валентайна. На сердце было неспокойно. Все-таки она сейчас планировала провести ночь у практически чужого человека, которому пока еще не могла полностью доверять. И в то же время она переживала за Амадея, ведь Валентайн мог не сильно обрадоваться, если бы все-таки нашел ее здесь, с ним. Хотя, а не безразлично ли ему было?
— Окей.
Парень поднялся с места, открыл холодильник, извлек оттуда пол банки соленых огурцов и коробку с одним кусочком пиццы. Вздохнул, пожал плечами и спешно спрятал этот позор от любопытных глаз Лизы.
— Тогда я закажу пиццу. Ты будешь? — он невинно улыбнулся.
— Не стоит, — Лиза замялась, — я не люблю пиццу с морепродуктами, например…
— И с ананасами. Я в курсе.
— Но откуда? — Лиза удивленно округлила глаза. С ним она еще не откровенничала.
Амадей в один шаг преодолел разделявшее их расстояние и, опершись руками о стол по бокам от Лизы, облизнулся.
— Во сне мозг человека наиболее беззащитен, — губы Искусителя исказила усмешка. — Я знаю о тебе все, что ты не особо скрывала от посторонних. Никаких глубинных тайн, их сознание даже во сне неохотно выдает. Но твои вкусы — вполне, — он невинно пожал плечами, а раздвоенный язык скользнул по губам. — Так что на счет пиццы?
Лиза, сглотнув, сжалась на стуле, вжавшись в его спинку. Сердце несколько раз с особой силой ударилось об грудную клетку, заставив ее поморщиться от неприятного ощущения. Благо, Амадей не придал этому никакого значения.
— Не стоит, правда, — она натянуто улыбнулась. — Я и так обременяю тебя.
— Пойдем в гостиную, если ты допила, — парень коротко кивнул на чашку, которую Лиза нервно сжимала в руках. — Там уютнее.
Он не дождался ответа. Покинул кухню, поманив девушку за собой. А она, не смея не повиноваться, спешно допивая чай, бросилась за ним в светлую гостиную. Там Змей огляделся по сторонам, зевнул, словно очень скучал или же хотел спать, а затем просто завалился на широкий кожаный диван, по цвету напоминавший пепел. При большом желании на этом диване спокойно могли бы спать три человека, и то еще бы место осталось. Амадей кивнул девушке на место около себя, а сам перевернулся на спину, глядя в потолок, украшенный круглыми маленькими лампочками.
— Расскажешь что-то? — он поджал губы, стоило Лизе прилечь подле него.
— Слушай, а существуют ещё всякие мифические существа? — Лиза задумчиво прикрыла глаза. — Оборотни там, феи всякие.
— Лиз, — Амадей хохотнул. — Мы не вампиры в привычном людям понимании, даже Валентайн. Солнце, серебро, глупые молитвы и распятия нас пугают не более чем обычных людей. Мы — грехи и пороки этого мира, его самая темная сторона. В обычном понимании — что-то вроде демонов, бесов. А вся остальная магическая пурга — тоже про нас, ведь бесов есть сотни видов, подвидов и тому подобных.
— Откуда же тогда все эти легенды? — Лиза приподнялась на локтях, глядя на парня круглыми от удивления глазами.
— Мы сами создали их. Чтобы укрыть наш мир пеленой людских фантазий, — он перевернулся на бок, глядя на девушку. — И вообще, я просил тебя о чем-то рассказать. А вещаю сам.
— Говорил же, что мне приятно тебя слушать, — Лиза мягко улыбнулась, отводя взгляд. — Кстати. Я тут заметила интересную закономерность. У каждого из вас есть что-то вроде… ну, титулов.
— Вроде того, что Валентайн — Первый падший, Кровавая Луна или Возлюбленный смерти?
— Да… я даже не слышала ничего, кроме первого. Так вот, — она тряхнула головой, — у тебя ведь наверняка тоже есть нечто подобное? Расскажи.
Амадей вновь откинулся на диван, закрывая глаза и словно погружаясь в воспоминания. Во времена, когда его узнавали в каждом уголке Европы. Когда разврат был естественным повсюду, даже в церквях и монастырях. Стоило туда явиться Искусителю, как в келье начиналась оргия. Когда у него еще были длинные волосы, он носил все черное и нередко обнажал свою чешую на руках и ногах, заставляя набожных людей креститься. Священники звали его еретиком, а Змей легко касался их, заставляя поцеловаться.
— Веселое было времечко, — парень закусил губу. — Меня звали Змеем-искусителем постоянно. А Нечистый прозвал меня Бесславным воином.
— Почему?..
— Пока все сражались где-то в полях да лесах, проливали кровь, охотились на медведя или оленя, я же охотился лишь за девушками, за пошлыми мыслями и искушал, делал это постоянно. Я вел свою битву, которая, как видишь, не принесла мне особой славы в те времена, — он пожал плечами. — Не жалею об этом.
Он подавил тяжелый вздох, вспоминая, как его все-таки изловили фанатики. Ох уж эти верующие люди. Именно из таких и вырос существующий ныне Орден. Они тогда связали его, в цепях притащили в церковь, планировали сжечь на костре. Но сперва были пытки. Много пыток.
— Церковники прозвали меня Черной кровью. Потому что когда они решились пытать меня, выяснилось, что кровь в моих венах черная как нефть. Не знаю, почему так, но прозвище прижилось. Даже не знаю, как бы меня назвал нынешний оплот Ордена, — он скривился, вспоминая, что эти набожные твари с ним делали днями и ночами, не зная устали.
— Оу… а это все еще так? — Лиза сглотнула.
— Не проверял, — Амадей пожал плечами, явно сбившись с этой темы. — А когда меня хотели сжечь на костре…
Парень зажмурился. Вспомнил, как пламя лизало его ноги. Да, он бы не умер, но боль была адская. Тогда всю площадь окутал плотный туман, скорее похожий на дым. Холодный настолько, что ресницы покрывались изморозью. Он-то и освободил заключенного Искусителя. Пламя потухло, веревки замерзли и потрескались. Амадей тогда сбежал, а на небе началось солнечное затмение. Тогда и появилось последнее прозвище.
— Меня назвали Тенью Луны. А спас меня тот, кого я ищу всю жизнь. Тот, чья сила способна день обратить в ночь, кто убивает одним прикосновением. Он никогда не показывает своего облика, и я, кажется, единственный из ныне живущих, кто еще помнит о его существовании, — он с силой сжал зубы.
— О ком ты сейчас? Явно же не о Валентайне… постой, Ноэль говорил, что Валентайн — сильнейший из ныне живущих. Что он Первый, ты ведь сам это говорил.