Одноглазый метнул в напарника короткий взгляд и наклонился вперед.
— Если я не ошибся в предположениях, мой господин готов предоставить сильным и отчаянным тоэхам, желающим подзаработать, щедрое вознаграждение и кров. Конечно, работа связана с определенным риском. Но могу заверить, что она оплачивается сполна…
Киоши медленно повернулся к собеседнику, лихорадочно соображая, что ответить. С одной стороны, охватившее его напряжение спадало, но с другой, он хотел как можно скорее избавиться от назойливых вербовщиков.
В этот момент Овилла со звонким стуком опустила на столешницу пустой кубок. Закусив губу и быстро осмотрев всех троих, она изогнула бровь и подалась к одноглазому:
— Что делать нужно, и сколько твой господин готов платить?
Рот Киоши закрылся, проглотив начало неловкой фразы. Он очень хотел надеяться, что сейчас выглядит не предельно глупо — с правой рукой на мешке с оружием, полнейшим непониманием в глазах и скованностью в движениях.
Вербовщик, сразу переключивший внимание на демоницу, оскалился в довольной улыбке, коротким кивком подзывая к столу напарника. Теперь уселись вчетвером, словно заговорщики придвигаясь друг к другу еще плотнее. Овилла намеренно не смотрела на юношу, давая понять, что даже самым проникновенным взглядом все равно не объяснит происходящего.
— Деловой подход. Ценю, — низко промурлыкал одноглазый, качнув шикарной гривой. — Рад, что угадал в вас единомышленников, считающих, что риск для демона, как небо для птицы. Пока что могу сказать одно — работа, предлагаемая моим господином, не представляет сложности. Но связана с приложением силы. И еще раз повторю, что она очень хорошо оплачивается…
— Если в момент поступления на службу мы окажемся недовольны оплатой или поймем, что нас собираются бросить на убой, немедленно уйдем, — суккуб подлила себе вина и выжидающе посмотрела на рекрутера, но тот глухо усмехнулся и качнул крупной головой.
— Нет, так не пойдет. Вы соглашаетесь или отказываетесь на месте. Дело в том, что мой господин весьма застенчив и не желает, чтобы подробности его… предприятия были подвержены огласке. Я могу озвучить сумму и, в случае согласия, готов выдать на подпись особый контракт, скрепленный Нитями.
— Сколько? — сухо поинтересовалась Овилла, пряча губы за краем кубка.
В этот момент Киоши почувствовал, как гибкий хвост суккуба бережно трогает его за колено, оберегая от вмешательства.
Наклонившись вперед и еще сильнее понизив голос, одноглазый озвучил цифру.
— Мы согласны! — демоница отсалютовала ему вином. — Что дальше?
Вербовщики переглянулись, почти одновременно пригладив усы. Старший кивнул, вновь обнажив клыки в довольной усмешке, и решительно отодвинулся от стола. Киоши, стараясь не поднимать головы, рассматривал остатки водорослей на тарелке. Тоэх решительно не понимал, как ему себя вести и был не в силах даже предположить, что за неожиданную игру затеяла суккуб.
— Ждем в переулке справа от «Арфы». Обсудим детали и подпишем контракт…
Вербовщики мягко поднялись со скамей, придерживая тяжелые плащи. Молчавший до поры младший из них наконец-то заговорил, кладя мягкую лапу на гладкое плечо Овиллы.
— Если вы знаете еще тех, кто ищет достойную работу, приводите…
И оскалился еще пуще, прищуривая зеленые глаза:
— А ты, красивая, точно знаешь, что брать от жизни…
В ответ суккуб соблазнительно улыбнулась, словно бы невзначай прикасаясь пальцами к лежащей на своем плече лапе, и юноша мог поклясться, что в этот момент глаза спутницы затянуло непрозрачным саваном похоти.
Ловко огибая столики, рекрутеры удалились к выходу.
Киоши оставался неподвижен и только сейчас заметил, что когти его левой руки оставляют на досках стола глубокие борозды. Он заставил себя расслабить кисть, смочил горло вином. Заговорил негромко, намеренно не глядя на Овиллу:
— Теперь ты объяснишь, что происходит? Расскажешь, почему я чувствую себя законченным идиотом, а ты на моих глазах едва ли не раздвигаешь ноги? Сумеешь подобрать слова, чтобы доступно пояснить, зачем затеяла эту игру? А может, ты хочешь, чтобы нас продали на крылатые галеры? Или принесли в жертву?
Сдерживая гневное рычание, он все же осмелился поднять голову, мгновенно умолкая под ее спокойным взглядом. Азарт и возбуждение, якобы переполнявшие суккуба, исчезли без следа, сменившись брезгливым недовольством.
Не торопясь перебивать юношу, она лишь приложила палец к губам. Над столом пролился ее тихий, едва слышный голос: