Киоши взглянул ему прямо в зрачки и, к собственному удивлению, прочел там неподдельное непонимание. А ведь зверя сложно обмануть…
Внезапно, почти мгновенно он оказался у дерева, глаза пылали пожаром.
— Вы слишком долго обманывали меня, чтобы сделать это еще раз, правители иллюзий, — он взмахнул рукой.
Рубиновые капельки медленно опали на нежно-голубой куст, застыв, словно диковинная роса. Киоши отступил на шаг. Танара остекленевшим взглядом смотрел перед собой. Со щеки, скатываясь по двум свежим разрезам, капала кровь.
Сдерживаясь от расправы над пленником, Киоши сжал кулаки и опустился на землю.
Неожиданно Танара заговорил:
— Я не знаю, что ты задумал, Киоши Мацусиро, но я в твоей власти, и вынужден подчиниться.
Несмотря на рану, голос проводника не дрогнул, оставшись ровным и глубоким. Кровь продолжала течь по бледной щеке.
— Я выполняю задание Виктора Конты, но он не мой господин. Почти сорок земных лет назад Конта оказал мне услугу… очень сильно помог, и с тех пор я кое-что задолжал ему. Я всегда чувствовал себя обязанным и искал способ расплатиться. Совсем недавно он связался со мной с Земли и сказал, что я могу вернуть долг. Еще он сказал, что отправит на Мидзури своего друга, тоэха, которому я должен помочь добраться до Буредды, к отшельнику. Он показал мне твой образ и подтвердил, что если я сделаю это, мой долг будет оплачен. А еще он сказал, что это важно. Очень.
Кулем висящий на дереве Танара взглянул на тоэха. Кровь медленно запекалась.
— И вот, ты являешься сюда. Не знаю, что произошло после Перехода в твоей инородной башке, но ты нападаешь на меня, начинаешь пытать. Кажется, один из нас не до конца понял ситуацию. Или Виктор не объяснил мне всего, или ты принял меня за другого. Я тебе не враг. Я тебя вообще не знаю…
Мидзури умолк, опустив глаза.
Наступила тишина, нарушаемая скрежетом насекомых и пением речных птиц. Костер затухал. Киоши оторвал еще одну заднюю ногу от стынущего ужина, с аппетитом принявшись жевать. Доел, снова побросав остатки в костер, и вытер пальцы о траву.
— Я тебе не верю. — Он подошел к мидзури.
— Я предполагал, что отплатить Конте будет непросто, но не знал, что настолько.
— Я тебе не верю.
— Мне не имеет смысла обманывать. Свяжись с Виктором, он все объяснит.
Киоши усмехнулся.
— Словом, решай, — Танара поднял голову. Без доли страха. — Либо ты отпускаешь меня, либо убиваешь.
Тоэх посмотрел в сторону. Вывести мидзури на чистую воду ему не удастся, тот предан Виктору. Но он прав, необходимо что-то делать. Охота, наверняка, уже в пути.
А в следующий момент Танара оказался рядом.
Не просто в шаге, привязанный к дереву и беспомощный, а вплотную. Стремительный настолько, что Киоши заметил лишь размытый силуэт. В фиолетовом полумраке что-то сверкнуло. Тоэх ринулся в сторону, готовясь к бою, но непреодолимая сила уже влекла его обратно, опрокидывая и заламывая руки.
Поваленный на землю, почти в костер, юноша замер, разглядывая острие кинжала, приставленное к краю левого глаза. По сине-золотому клинку пробегали сполохи.
Танара криво усмехнулся.
— Стыдно, тоэх? Не ожидал такой прыти от чародея? Две ошибки: слабый узел на правом предплечье, и потеря бдительности. Встать!
Киоши осторожно поднялся, косясь на кинжал. Малейшее движение, и заклятый клинок войдет в его глазницу до рукояти. Как быстро движется Танара, он уже видел…
— Я не ты, — предупредил мидзури, — пошевельнешься — действительно убью.
Толкнул пленника спиной к дереву, разминая затекшие ноги.
— Посмотри-ка направо.
Киоши послушно повернул голову, лихорадочно анализируя случившееся. Значит, он все же оказался прав…
Сильный удар в затылок — скорее всего, Нитью — поверг тоэха в туманное забытье.
Когда на землю опускается прозрачный утренний туман — это красиво.
Падение в бескрайнюю серую пелену может вызвать только отчаяние и ужас.
Шаги.
Глубокое эхо, миллионами летучих мышей разносящееся под куполом огромного зала.
Идут двое и один из них — ты.
Что-то не так с правой рукой. Она словно тяжелее и больше, но нет сил скашивать глаза. Пелена рассеивается…
Красное свечение, горит пол.
Серое пятно на сером фоне, густой силуэт, кружение хлопьев.
Багровым пауком раскинула по холодному полу костлявые лапы многометровый узор из рун и вязи. Орнамент и письмена, обезображенные люди и демоны, кровь, струящаяся по желобкам, чаша в центре — над этим начинается песня…