Окрестности горы, плотно заселенные еще до войны Бешенства, смущали глаз обнаженной натурой брошенных городищ и развалинами старинных храмов. Трава проламывала могучие плиты площадей и звери правили в брошенных строениях.
Лес врывался на улицы, оплетая углы и колонны. Грустно и обреченно смотрелись вековые пихтовые исполины, взмывшие вверх из-под храмовых куполов, теперь обряды творились здесь растениями и птицами, ими отпевались гимны. Земля, по которой двигались путешественники, казалась обессиленной и изнасилованной…
Проводник вновь надолго замолчал, хмуро, колюче, и тоэх не торопился вытягивать его на разговоры. Даже он понимал, что спутника тяготит не только рана в боку — мертвые земли родного мира не могли производить иного впечатления.
Старый камень крошился, статуи падали ниц, преклоняясь перед великим временем. Серая пыль кружила хороводы по переулкам и лесным тропам, и уже было не отличить — где рукотворная улица, а где протоптанная зверьем.
Строения на открытых ветрам пустошах и склонах гибли быстрее, прибрежные поселения были захвачены водой, а на их пустых улицах лишь старые вывески плакали о своей нелегкой судьбе.
Киоши и Танара миновали сразу несколько деревень, ранее живших безбедно и красиво. Богатые каменные дома медленно проваливались в грунт, провожая путников мертвыми глазницами окон и шепча вслед проклятья беззубыми ртами дверных проемов. Местами лес расступался вокруг поселков, и даже трава не росла на пыльных, вымощенных круглым камнем улицах. Только колючий кустарник, да ящерицы населяли их теперь.
Высохшие Нити старыми рыбацкими сетями беспомощно колыхались на ветру, а мидзури, как не старался, так и не нашел свежих Источников. Казалось, сама жизнь забыла об этой земле во всех проявлениях своих, предоставив смерти селиться на кривых улочках…
В конце концов Танара заговорил. Неспешно, старательно взвешивая каждое слово.
Он рассказал, отчего тут пустынно. Рассказал, почему самые предприимчивые князья не хотят вернуться и возродить города. Рассказал, что земли провинции были напрямую охвачены войной Бешенства, когда наступательный корпус тоэхов развернул в предгорьях Буредды несколько тысяч Порталов для десантирования. И если часть поселений остались брошены отступающими мидзури, то иным повезло меньше — они умерли. Погибли в битве. Мертвые города видно сразу.
Танара говорил без упреков или обвинений, время распрей осталось далеко позади. Но молодой тоэх слышал горечь, переполняющую слова проводника.
Он представлял, как в воздухе один за другим распахиваются мутные зрачки Мостов, как с ревом и воем выплескивают они сотни и сотни демонов, несущих смерть и разрушение. Он представлял, как обороняются гарнизоны, как в панике отступает мирное население.
Но что могли сделать чародеи мелкопоместных князей под натиском орды? Тот корпус так и не прорвался к Буредде, остановленный на подходах профессиональной армией хосадаку, но за своей спиной беснующиеся тоэхи не оставили ничего живого…
Киоши рассматривал иссеченные клинками и боевыми заклинаниями стены домов, стараясь представить, как алая кровь заливает мостовую. Прикасался к дверным проемам, уже не сохранившим запахов, понимая, что если война повториться, то на этот раз миры точно не уцелеют…
Помимо воли тоэх начал испытывать тревожное чувство, грозящее перерасти в вину, и заставил себя собраться. Уже не слушая рассказы проводника, он все чаще бродил по пустым улицам, в надежде найти хоть малейшее напоминание о населявших провинцию существах, хоть самую тончайшую ниточку из прошлого, сохранившуюся в брошенных поселках.
Ему не встретилось ничего — ни глиняной тарелки, ни обрывка платья, ни детской куклы, ни истлевшего скелета, ни обломка меча… Лишь однажды, пытаясь нащупать еще не отмерший Ключ, юноша неожиданно наткнулся на металлический шар размером с детский кулачок, насквозь пронизанный Красными Нитями. Тот одиноко лежал в груде пыли, матовым бочком взирая в выбитое окно.
Почти не слыша призывов проводника продолжать путь, Киоши присел над находкой, не торопясь брать в руки. Тяжесть времени и сила войны переполняли шар, оплетая невидимым саваном.
Возможно, это была часть одного из наступательных орудий тоэхов; возможно, оброненный редким путником талисман; возможно, просто игрушка. Но, ощущая теплое покалывание родной Нити, Киоши все же решился взять железный шар с собой, успев подумать, что так на его месте, скорее, поступил бы человек, обнаруживший фрагмент своей древней истории. Оттягивая потертый карман джинсов, отныне тот каждый миг напоминал юноше, что произойдет, если расы вновь схлестнутся в войне… Танаре, и без того мрачному донельзя, тоэх ничего показывать не стал.