Мое покушение на Тоэши во дворце Кого было сорвано появлением близнеца. Я дрался, как умеем мы оба. Но давай говорить честно — долго бы не устоял и против одного. Все что смог, это ранить старшего. Ранить ублюдка так, что он навсегда запомнит.
Потом я бежал и скрылся на Тоэхе. Овилла была со мной. Но суэджигари выследили нас, дети грязной суки. Я понимаю, отчего предки решились запечатать границы, низвергнув один из лучей Креста — они сама смерть, Киоши. А теперь им помогает знание будущего.
Тот из них, кто носит мой шрам, убил Овиллу. У меня на глазах. Я смертельно ранен, и регенерация не поможет — я по-настоящему умираю, брат.
Если я все верно вспомнил, в своем временном потоке ты сейчас только переезжаешь в Красноярск, даже не представляя, в какое жерло предстоит свалиться. Прости, что не предупреждаю тебя прямо сейчас — слишком многое пришлось бы объяснять, а теперешнему тебе доступно куда большее.
Киоши не мог поверить.
Читал, раз за разом пробегаясь глазами по неровным строчкам, по бурым засохшим пятнам, узнавая собственный подчерк, стиль и даже истончившийся до призрачности запах, исходящий от бумаги… но поверить не мог. Незаметно для себя он принялся качать головой, словно это могло помочь отринуть очевидное.
Истекая кровью, я понимаю, что Марвин сказал мне почти всю правду. Почти. В моем временном потоке больше нет суэджигари. Единственный ушел, унося с собой заботы. Изящно, да? Зато в твоем времени их уже двое. Я подозреваю, что Марвин осознанно использовал нас в качестве приманки, не особенно задумываясь, что произойдет с мирами Креста, когда в одном из потоков их станет сотня. Если ставка Магистра сыграет, в твоем времени больше не будет Серых, а в нашем прошлом появятся трое… И никому, кроме Держателей, неизвестно, какой силой они будут обладать.
Я помню свои мысли, когда Сконе предлагал мне стать героем. Помню и понимаю, что все опасения оправдались. Я и правда стал им, бросил жизнь на алтарь спасения трона. Единственное, о чем жалею, что позволил любимой умереть.
Когда я шел к своему Порталу, никто не оставлял мне подобных писем. Надеюсь, ты задумаешься…
Далее следовала почти пустая страница и приписка:
Чуть не забыл: я хорошо заплатил низшему, его зовут Цутро, он поклялся в нужный перелив передать мне (слово было зачеркнуто) передать тебе эти бумаги. Скоро он придет за письмом.
Заканчиваю, силы уходят.
Суэджигари высокомерны, кичливы и заносчивы. Воспользуйтесь этим.
Могилы останутся за бесцветным ручьем, в тайной роще у жилища Слизня. Не забывай сказанного мной. Надеюсь, что помог, и не напрасно потратил последние силы на это послание.
Будь осторожен — близнецы Тоэши прямо сейчас наблюдают за тобой. Не дай им пройти Портал.
Еще раз прости.
Прощай.
Глядя перед собой, Киоши осторожно положил письмо на камень. Осмысливая прочитанное, юноша оставался слеп, глух и подавлен. Произошло то, чего он просто никак не мог ожидать. Нечто, способное спутать серьезные планы. Нечто, после чего жизнь уже никогда не станет прежней.
Рассматривая притаившиеся возле ноги листки бледно-желтого пергамента, Киоши вдруг поймал себя на том, что дышит шумно и глубоко. Так, словно только что закончил длительную и напряженную гонку. Или, как сказал бы человек, словно увидел что-то, действительно напугавшее.
Молодой тоэх не был наивным простаком. Может быть, он не обладал способностями мгновенно анализировать ситуации и делать выводы; возможно, не умел принимать сложных решений; вполне вероятно, что кто-то даже смог бы назвать Киоши примитивным и бесхитростным. Но простаком в клане Мацусиро не был ни он, ни кто-либо еще — доверчивость и беспечность не являлись достоинствами жителей Красного мира.
Сквозь прищур глядя на жидкий поток белесой лавы под ногами, Киоши размышлял, невольно постукивая когтем по лежащему рядом письму.
Безусловно, пакет можно было подделать. Кому-то, кто собирается помешать реализации плана Марвина Сконе, не составило бы труда подбросить послание. Однако, а Киоши уже достаточно хорошо знал своих противников, любому из врагов Сконе было бы многим проще напрямую устранить юношу, а не путать его подметными письмами.
Он помотал головой и невольно бросил на стопку листьев тяжелый взгляд.
Магистр лично взял на себя встречу с Мацусиро, чтобы максимально исключить возможность утечки. О приказе Марвина и новом плане не знал никто, кроме посвященных членов ордена… Кроме Овиллы, например.
Но ведь она пытается нарушить приказ Сконе, именно отправившись с Киоши, а не убеждая его остаться? Мог ли кто-то еще из агентов ордена Сна допустить слив или предать Сконе, в попытке сорвать покушение на Тоэши-Набо? Вполне возможно… и в этот момент юноша в очередной раз почувствовал острую боль от утраты своего проводника-мидзури. Если бы Танара сейчас был здесь, он, наверняка, смог бы поделиться собственной точкой зрения. Но Танары не было рядом, и тоэх поднялся на ноги, сжимая листки в кулаке.
Он мог сколь угодно долго ломать голову над странным предсмертным посланием, но чутье уже нашептывало и призывало отбросить сомнения. При самом старательном изучении никаких заклинаний на письме не лежало — ни на бумаге, ни на чернилах, ни вокруг конверта. А вот в том, что покрывающая страницы кровь была его кровью, молодой тоэх больше не сомневался.
Киоши направился к дороге, высматривая суккуба. Вскоре Овилла с шипением пробиралась сквозь колючие кусты, широким плотным листом оттирая с рук кровь, в красном свете небосклона казавшуюся черной.
— Тебе удалось догнать этого низшего? — Киоши подошел, жадно вдыхая жар тела демоницы, разгоряченного погоней.
— Да, удалось. Странно… я уверена, что уродец убежден в своей правоте, не разыгрывал нас и не пытался обмануть или ввести в заблуждение. У меня сложилось устойчивое ощущение, что хвостатый знал нас обоих и искренне верил в сказанное…
Она упорно счищала с рук начинавшую запекаться кровь.
— Пока мы беседовали, он продолжал упорно твердить, что пакет на самом деле передал ему ты. Представляешь себе, по его словам, я в это время лежала на могильной плите? И все это происходило давно. Скорее всего, бедолагу опутали необычайно мощным и умелым заклинанием, даже следов которого мне не удалось найти. — Овилла хищно прищурилась: — Уверен, что никогда раньше не встречался с этим Цутро?
Вместо ответа юноша протянул ей письмо.
— Пойдем на берег. Присядь и прочитай.
Отблески текущей лавы отражались на гладкой коже и Киоши, украдкой наблюдая, в который раз восхитился безупречностью форм суккуба. Склонившись над письмом, демоница полностью погрузилась в себя, снова и снова перечитывая послание, и лишь подвижный гибкий хвост метался, пристукивая по плоскому камню, нависающему над ручьем.
Наконец она отложила бумаги.
Обернулась, глядя на Киоши и одновременно сквозь него.
— Значит, ты уверен, что действительно писал это? — она небрежно смахнула прилипшие к ступням кусочки окаменевшей лавы.
Чуть позже, получив долгожданную передышку в безумном марафоне на выживание и поиск ответов, Киоши сможет еще раз внимательно осмотреть непростую ситуацию, в которую попал. Осмотреть ее как бы со стороны, подвергая каждое решение старательной критике и пытаясь найти изъян в собственных поступках.
Он вспомнит спасение с Буредды, мертвенные глаза суэджигари, рассказ Овиллы-Линды, встречу с Магистром Сконе, его приказ и нелегкие раздумья, ставшие предвестником согласия на путешествие ко двору Стервятника. Он вспомнит свои колебания и неуверенность, странный разговор с суккубом, решившей отправиться с ним, вспомнит письмо, написанное собственной рукой.