Выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, Киоши медленно поднял боевую перчатку, любуясь ее изгибами и наслаждаясь холодным перезвоном переливающихся чешуй. В этот момент он не мог и предположить, к каким последствиям приведет неожиданное знакомство с восхитительным артефактом…
Овилла выбралась из омута, остервенело стряхивая с коленей шипящую жидкость, уже начинавшую разъедать кожу демоницы. Сорвала пук листьев, оттерла ноги, не без злости осмотрев свежие ожоги, и наконец наклонилась над открытым ящиком.
Глаза суккуба вспыхнули, и чего бы там ни опасался Киоши, сейчас это был огонь неподдельного изумления. Что бы ни сказал Марвин своему рыжеволосому агенту, Овилла впервые видела содержимое тайника собственными глазами.
— Она прекрасна, — просто сказала демоница, и в этих двух словах заключалось истинная правда.
— Ты не знала?
— Марвин не уточнял, что именно лежит в тайнике. Но был уверен, что ты останешься доволен.
Киоши бережно, почти с благоговением примерил великолепное оружие, как влитое севшее на его правую кисть. Застегнул ремень у локтя, еще один у запястья. Поиграл пальцами, наслаждаясь тихим лязгом подвижных пластин, резко сжал и разжал руку, привыкая к холодящему кожу металлу оружия.
Как он и предполагал, перчатка оказалась на удивление легкой, почти не оттягивающей плечо. В полированных чешуйках отражалось красное небо, крася перчатку в оттенки свежей крови. Теперь ему принадлежала одна из жемчужин Императорского арсенала, и тоэх не мог представить себе противника, способного противостоять этому оружию.
Сражаясь с желанием никогда более не снимать ее с собственной руки, он все же расстегнул перчатку и очень осторожно отложил на откинутую крышку ящика.
Овилла опустилась на колени, пальчиками перебирая вязь брони. Стараясь не смотреть на то, сколь бесстыдно демоница прикасается к его оружию, Киоши извлек из футляра тяжелый бронзовый многогранник, усыпанный рельефными письменами. Следом за многогранником на траву последовали девять шаров для установки Порталов, тяжелый кошель и несколько подробных карт, изображающих как орбиты перемещения парящих монолитов Тоэха, так и земли Мидзури.
Киоши рассматривал дары Магистра, а Овилла наконец-то убрала руки от латной перчатки, сосредоточив свое внимание на увесистом желтом многограннике:
— Знаешь, что это?
— Нет.
— Это бомба. Именно с ее помощью ты должен уничтожить Камень в стадии сборки. Количество нажатых рун равно временным циклам, поворот верхней плоскости устанавливает силу взрыва, эти впадины обеспечивают узнавание свой-чужой. Механизм активации находится вот здесь, снизу.
Не сводя с бомбы глаз, Киоши встал, вновь поднимая перчатку, не в силах отказать ее зову и притяжению. Сейчас он был уверен, что ни один суэджигари не устоит под ударом подобного оружия… А это значит, что молодой Мацусиро в силах пройти Портал и сделать то, что не удалось его двойнику.
Юноша замер, наслаждаясь ощущениями властной мощи, переполнявшими душу.
Он чувствовал, как застенчивый ветерок шевелит жесткие звериные волосы на его плечах и спине; чувствовал запах пота, почти неуловимые ароматы усыпающих кустарники цветов, прелой листвы и ядовитой воды источника, изнуряюще-сухой запах кожи суккуба. Он ощущал себя частичкой родного мира, крохотной, но всесильной песчинкой, способной сворачивать горы.
Двигаясь скупо, словно неловким жестом опасался разрушить ауру мощи, исходящую сейчас от него, Киоши повернулся к демонице. Строчки, неровные и заляпанные пятнами засохшей крови, проплыли перед глазами. Он склонил голову, внезапно вспомнив, что тайник за жилищем Слизня раскрыл еще далеко не все секреты…
Густая роща шумела ветвями на дальней стороне ручья. Длинные широкие листья, похожие на наконечники охотничьих копий, клонились к воде, покачиваясь над тягучей жидкость, но прикасаться не торопились. В одном месте, словно приглашая, стена ветвей расходилась, давая понять, что там, чуть глубже, что-то есть…
Овилла без труда догадалась, о чем думает Киоши, но не сдвинулась с места.
Лишь посмотрела на него снизу вверх, проследила за взглядом, прищурилась и опустила бомбу обратно в ящик. Лицо суккуба вдруг очертила усталость, резкие непрошенные морщины пролегли вокруг рта. Конечно, она догадалась…
Киоши молча двинулся мимо, бережно и аккуратно коснувшись пышных волос — так заботливый пахарь идет по полю, поглаживая колосящиеся побеги.
По трем круглым камням тоэх перешел ручей, оставляя водоем за спиной.
Теперь он отчетливо слышал собственный голос, долетающий откуда-то издалека, возможно, из-за края времен. Голос утверждал, что именно от этого он старался уберечь Киоши, пока тот еще жив. Он рассказывал, что сила тоэха, мидзури, человека или суэджигари иллюзорна, будто дымные образы Мокено или магические декорации Слизня. Он сетовал, что самоуверенный джегал из клана Мацусиро все же уверовал в эту ложную силу, решившись повторить ошибку.
Юноша взглянул на перчатку, буквально вибрирующую от переполнявшей ее уверенности и отваги, и столь же невольно отвел взгляд.
Раздвигая коренастые влажные ветви, по короткому земляному склону он выбрался на небольшую поляну, окруженную плотной стеной переплетенных деревьев. В том месте, где растений когда-то коснулось заклинание, не росла даже трава, очерчивая в центре лесного убежища круг правильной формы.
А в центре круга…
Не каждому доводилось стоять у надгробия собственной могилы.
Теперь Киоши испытал это.
Казалось, поляна поглощает звуки. Стихли пронзительные крики птиц в небесах, шум ветра, тяжелый гул монолитов, проплывающих по своим причудливым дорогам высоко над головой.
Подобное Киоши испытал, читая письмо, и вот опять…
Погасли краски, стадливо утихли звуки, воздух стал пресным и затхлым на запах. Живым оставалось лишь место в центре выжженного круга, где сиротливо возвышалось широкое — на двоих, — каменное ложе. Старые булыжники могильного алтаря почернели и растрескались. Массивная каменная плита смотрела на Киоши сквозь время глазами самого Киоши.
— Я услышал тебя, брат…
Юноша не заметил, как произнес это вслух, но слова растаяли в воздухе, не дав лишним звукам осквернить безмятежность лесного склепа.
Потом он будет думать, что решение пришло к нему само собой. Еще позже поймет, что с того момента, как неподалеку от безымянной скотобойни он взял в руки плотный желтый конверт, решение начало зреть, готовясь упасть в окованную железом руку.
В этот же момент оно пришло, словно волна сухого ветра в лицо, прыгнувшая со старого могильного камня, пеплом сожженных тел отметая прочь и жалость, и вину.
Дойдя до Буредды, он узнал, что должен следовать пути тоэха. Пути воина.
Вернувшись со склонов древней горы, он понял, что даже самый тонкий расчет противника разрушается непредсказуемостью.
В последний раз взглянув на собственную могилу, Киоши двинулся обратно, более не оглядываясь. В несколько плавных прыжков миновал заросли, пересек ручей, вырос за спиной по-прежнему сидящей на корточках демоницы.
Суккуб отодвинула ящик, поднялась на ноги, и мышцы ее окаменели. Даже не оборачиваясь, она почуяла тревожное возбуждение, исходящее от напарника. Стараясь не делать резких движений, наконец повернулась к нему. Тут же отступила на полшага, углядев в глазах молодого тоэха что-то мрачное, сильное, опасное.
— Марвин послал тебя наблюдать за мной и убедиться в том, что я миновал Портал сквозь время? Чтобы не дать мне шансов на сомнения, так? А если понадобится, то и пройти вместе со мной, ради блага Империи, ведь так?
Киоши стоял неподвижно, опустив длинные руки вдоль поджарого волчьего тела, но произнес вопрос таким тоном, словно латная перчатка с коротким клинком на запястье была приставлена к горлу Овиллы.
Та сразу же поняла, медленно и опечаленно покачав головой.
— Я знала, что ты заподозришь. Но отвечу отрицательно. В мои задачи входило лишь отвести к Слизню и отдать тебе оружие. Марвин не приказывал следить, а тем более, жертвовать жизнью, отправляясь в Портал следом за тобой.