Пожалуйста, товарищ старшина!
С приветом -- ваш В. Камушкин".
Пинчук хотел было позвать ездового, но вспомнил, что Кузьмич отпросился у него сходить к начальнику политотдела, потому что у него, Кузьмича, "есть к товарищу полковнику большая просьба". Однако вскоре сибиряк возвратился, и старшина отдал ему соответствующее распоряжение.
"Тыловики" заботливо приняли молодого разведчика. Дальше он ехал в повозке Кузьмича, утоляя любопытство старика бесконечными рассказами о последних поисках в горах. Рассказывал о комсорге Камушкине, какой он смелый парень, о Ванине, от которого ему, молодому разведчику, порядком попадало и которого тем не менее парень уважал (Семен был земляком новенького разведчика и, очевидно, на этом основании считал себя вправе поучать хлопца, хотя тот находился в другом отделении). Только о себе ничего не поведал синеглазый и словоохотливый солдат.
В село, затерянное в Трансильвании, в котором им предстояло остановиться на ночевку, в пяти -- семи километрах от Мурешула, они въезжали уже под вечер. Вместе с ними туда же втягивалось штабное хозяйство дивизии. Скрип колес, храп лошадей, крики повозочных, команды начальников отделений, надрывный стон вечно перегруженных машин -- все сливалось в один неприятно резкий, но привычный уху фронтовика гам.
-- Погоняй, погоняй живей!..
-- Гляди, мост не выдержит!..
-- Трофим, у тебя там что-нибудь осталось?.. Кишки к ребрам примерзли, честное благородное... Замерзаю! Дождь хлещет -- спасу нет!..
-- Кажись, кто-то выпил... Так и есть -- фляга пуста... Кто же это?
Шум медленно плыл над селом, пугая жителей, притаившихся в нетерпеливом и робком ожидании.
Кузьмич свернул в узкий переулок и остановился у немудрящей хатенки, на стене которой чья-то заботливая рука написала условный знак, показывавший место расположения разведчиков. То, что хата стояла на отшибе, вполне удовлетворяло Кузьмича.
-- Тут-то оно поспокойней: бомбить поменьше будут, язви их в корень! -рассудил он, подойдя к хижине и решительно барабаня крепким кулаком по ветхим воротам.
За время своего заграничного путешествия Пинчук и Кузьмич успели уразуметь некую премудрость из жизни хозяйственной братии.
-- Знать свое место трэба, -- часто говаривал Петр Тарасович сам себе. Это означало, что никогда ему, старшине, не следует совать свой нос в хорошую хату. Во-первых, потому, что хорошие хаты почти всегда находятся в центре села и, значит, их перво-наперво бомбят немецкие бомбардировщики; во-вторых, -- и это, пожалуй, было самое важное, -- в хороших хатах богатеи живут, народ несговорчивый насчет, скажем, фуража для лошадей и всего прочего. Пинчук и Кузьмич не хотели иметь с ними дело еще и по "классовым соображениям", как пояснял Петр Тарасович. С бедными же у них как-то всегда все получалось по-хорошему: они до сих пор не могли забыть своей большой дружбы с Александру Бокулеем из Гарманешти и старым солдатом -- конюхом Ионом из боярской усадьбы Штенбергов.
-- Як там твоя труба, Кузьмич, стоит чи ни? -- частенько спрашивал ездового Пинчук.
-- А что ей сделается? Уж коли я сложу, так не развалится, -- не без хвастливости отвечал сибиряк. -- Целую вечность будет стоять, язви ее!.. Все развалится в прах, а моя труба будет стоять. Вот проверь!
...На стук в ворота хозяин вышел не скоро. Он отворил их только тогда, когда к стуку Кузьмич присоединил свои крепко присоленные слова.
-- Йо напот! Здравствуй, товарищ, -- заулыбался старикашка -- румынский мадьяр.
-- Здравствуй, здравствуй! А что испугался-то, съем, что ли, тебя?
-- Думал, румынские офицеры...
-- Что, безобразничают?
Старик мадьяр горестно кивнул головой.
-- Не будет этого вскорости. Еще друзьями-братьями станете, как, скажем, в нашей стране. Тыщи разных народностей живут вместе, и все товарищи друг дружке...
Кузьмич говорил с хозяином по-русски, не растрачивая попусту тот немногий запас венгерских слов, которые они на всякий случай успели разучить с Пинчуком по дороге: сибиряк знал, что почти все венгерские мужчины его лет и старше побывали в русском плену после первой мировой войны и вполне сносно изъясняются по-нашему.
-- В России был? -- спросил для верности Кузьмич старика, помогавшего ему распрягать лошадей.
-- Был, -- ответил тот. -- Россия хороший...
-- Хороший-хороший, а небось сына против русских воевать послал? -допытывался Кузьмич, довольный тем, что Пинчук, захватив с собой спирт и теплую одежду, выехал к разведчикам на Мурешул и ему, Кузьмичу, теперь никто не мешал беседовать с иностранцем.
-- Сына... под Воронежем... убили... -- признался мадьяр, и ездовой заметил, как его большие, земляного цвета руки знобко затряслись, худое лицо сморщилось, глаза стали мокрыми.
-- Эх вы, вояки... -- неопределенно пробурчал Кузьмич, отводя лошадей под навес. -- А овсеца мерки две у тебя найдется? -- крикнул он оттуда хозяину.
-- Нет, товарищ. Я имел мало земли. Овес негде сеять. Много земли у графа Эстергази, у меня -- мало...
Кузьмич посмотрел на старика и сразу подобрел.
-- Как тебя зовут?
-- Янош, -- охотно ответил крестьянин и заулыбался.
-- А меня Иваном величают. Иваном Кузьмичом. Янош и Иван -- одно и то же. Тезки, стало быть, мы с тобой... а?
-- Тетка, тетка, -- весело залопотал венгр.
-- Вот что, "тетка", овса-то все-таки надо достать, -- уже серьезно заговорил Кузьмич. -- Тылы наши с фуражом поотстали малость. Сам знаешь, горы. А лошадей кормить надо. Понял?
Хозяин на минуту задумался, потом, что-то сообразив, взял у Кузьмича мешок и вышел на улицу. Вернулся с овсом только ночью.
-- Со склада графа Эстергази, -- воровато и испуганно озираясь, словно за ним следил сам граф, проговорил он и печально добавил: -- Узнает -убьет... Тут вот и листовки ночью с самолетов разбрасывали такие... Пишут в них: если будете, мол, помогать русской армии и грабить графские имения, всех перевешаем...
-- Кто же разбрасывал эти поганые бумажки, язви его в душу? -возмутился Кузьмич.
-- Написано с одной стороны по-румынски, а с другой -- по-мадьярски. Немцы, наверное.
-- Они, стало быть, -- согласился Кузьмин и успокоил хозяина: -- А ты, Иван, то бишь... Янош, того... не пугайся. Песенка графа спета.
Убрав коней, Кузьмич и хозяин вошли в дом. Молодой разведчик уже спал. Лачуга в другой комнате с помощью хозяйки что-то готовил для разведчиков. Пинчука все еще не было.