Ривэн осторожно спустился и выскочил во двор, лишь хмуро кивнув в ответ на приветствие Зелёной Шляпы из-за стойки. Хозяин сегодня приоделся во что-то с золотым шитьём, а ещё как-то необычно выглядел; Ривэну показалось на секунду, что он стал меньше и отрастил нос. Оказавшись за дверью, он молча сплюнул: какая ерунда не померещится после этих южных вин…
Было столь раннее утро, что никто из постояльцев ещё не встал. Мимоходом Ривэн порадовался этому и обошёл здание, для устойчивости прижимаясь боком к каменной стене (из дерева был построен только верхний этаж постоялого двора).
Внутри до сих пор царили тошнота и неразбериха — а ещё боль. Болели, помимо головы, душа и совесть. Ривэн приподнялся на цыпочки и кулаком расколол корочку льда, которой покрылась вода в высокой бочке. Пёс проснулся и, увидев его, тихо тявкнул от удивления.
— Не мешай, — шёпотом огрызнулся Ривэн и откинул голову, готовясь погрузить её в ледяную воду: знал, что лишь это сейчас спасёт его… Крайне неуместно раздался елейный голос:
— Господин, что же Вы делаете? Сегодня такой мороз, Вы простудитесь!
Ривэн заскрипел зубами и от души пожелал Зелёной Шляпе всех благ за его доброту. Хозяин высунулся из окна на первом этаже и встревоженно улыбался, придерживая знаменитую шапку. Выглядел он как обычно — даже золотое шитьё на куртке пропало.
— Скорее возвращайтесь, я принесу Вам сколько угодно холодной воды! Та ещё погодка для закаливания… Да и для путешествий, надо сказать, — Шляпа вздохнул, и в его голосе что-то лукаво вильнуло. — А вот господа из второго и третьего номеров уже собрались в дорогу. Да и я, старый дурак, вызвался их проводить, так что сегодня оставлю Вас на…
— Из каких номеров? — крикнул Ривэн в ответ; это отрезвило покрепче бочки. — Милорд Альен с гномом? Уже уезжают?!
— Ну, в гостевую книгу он записал другое имя, — без особого изумления пропел хозяин. — Но Вам, само собой, виднее…
Ривэн уже не слушал — увязая в снегу, он мчался назад.
— Ну что, выходим наконец? — поторопил Альен. Ещё ночью он запасся терпением, но сейчас чувствовал, что оно истекает — медленно, как тёмный тягучий мёд в кезоррианских тавернах. Бадвагур продолжал возиться с мешком.
— Это мой самый мелкий резец, волшебник, — спокойно пояснил он, оглаживая бороду. — И без него я не поплыву ни в какой Лэфен.
— Лэфлиенн, Бадвагур, — ровно в шестой раз поправил Альен и сполз по стене, устало потирая переносицу. Сладить с агхом не было никакой возможности — так что оставалось лишь ждать, как бы абсурдно это ни выглядело.
Сам он уже собрался — как всегда, налегке — и теперь прохаживался от двери Бадвагура к лестнице и обратно. Тщетно надеялся, что тупая ходьба отвлечёт от волнения и тягостных мыслей; надежды, разумеется, не оправдались. Монотонные действия вообще редко успокаивали Альена; иногда он относил это к длинному списку своих «уродств» (по меткому выражению матушки, леди Тоури). Бадвагур вырезает, учёные в Академии перебирают книги, Отражения взглядом перемещают мелочи, люди в Минши перекатывают в ладонях жемчужины во время молитв… Подобие медитаций — забытых практик, о которых писали древние мудрецы. И которые, кстати, прекрасно удавались Фиенни. Но не Альену. Он не умел успокаиваться — горел всегда, и пламя пожирало изнутри.
— Скажи, когда найдёшь, — попросил он агха. И добавил: — Я мог бы…
— Нет, — Бадвагур качнул головой и, крякнув, полез смотреть под кроватью. — Не надо колдовства. Не хватало, чтобы Хелт засекла тебя.
— Спасибо за заботу, — отозвался Альен, созерцая голые пятки гнома, — но так было бы быстрее. Зелёная Шляпа нас уже ждёт…
— Он ждал столько лун с тех пор, как открылся разрыв, — пропыхтел Бадвагур; звуки из-под кровати доносились глухо, как эхо в погребах Кинбралана, — что подождёт ещё… Нам некуда спешить.
Альен промолчал. Согласен он не был, но даже речь требовала усилий и давалась ему с трудом. Он привалился к дверному косяку, заторможенно думая о том, что не спал этой ночью, — и, скорее всего, не проспит ещё несколько…
Снизу послышались голоса: боуги что-то кричал — судя по сладкому голоску, кому-то из постояльцев. Странно: в такой час люди очень неохотно выходят из забытья. Да и не только люди — наблюдая безмятежный сон Бадвагура, Альен иногда завидовал ему. Хотя после случая в тоннеле этот сон уже вряд ли был безмятежным…
«Случай в тоннеле». Одна из смешных и подловатых уловок памяти — прятать чьи-то грехи под прилизанными, корректными именами. «Случай в тоннеле» вместо убийства ювелира. От других аналогий у Альена свело скулы: «случай в Кезорре» — тот несчастный стражник и незаконное проникновение в храм; «случай в Овражке» — поднятый мертвец; «случай в Кинбралане» — отец и Мора…