— В Москве был?
— В Москве?
— Ну да, был в Москве?
— Я в Москве был. Целый год жил. Еще в двадцать пятом году на прием ездил к Калинину.
— Кремль видел?
— Видел, видел.
— Ну, как Москва?
— Москва?
— Ну да, Москва.
— Очень хорошая Москва.
— Что же ты — сыновей отправляй туда учиться.
— Нельзя отправлять.
— Почему нельзя?
— Климат на юге худой.
Старый умный ненец так серьезно и так искренно сказал о «худом» южном климате, что, смотря на него, невозможно было удержаться от смеха.
Через час Вылка и его двое сыновей — два черноголовых остролицых и сообразительных хлопца — сидели в нашей кают-компании за столом. Мы угощали ребят конфетами, кормили квашеной капустой, которая им казалась лакомством. Вылка морщился, хитро смеялся в усы.
Губа Белушья была последним местом, которое посетил «Малыгин». Заходить на остров Колгуев, посещение которого стояло в плане похода, капитан отказался, ссылаясь на мелководье и отсутствие средств сообщения с берегом. Мы не могли возражать ему. Снявшись из губы Белушьей, дружески распростившись с гостеприимным председателем Новоземельского Совета и его востроглазыми сыновьями, «Малыгин» направился в Архангельск. Полярный рейс был закончен.