- Глупый, если бы я не верила, стала бы я ночами дежурить у твоей постели и стоять с тобой сейчас и выслушивать весь этот бред о том, что я не красива?
Он долго-долго смотрел на нее, словно впитывая в себя контуры ее исхудавшего от волнений лица, заново знакомясь с гипнотическим воздействием этих колдовских глаз, узнавая лукавую улыбку, красивый разлет бровей и эти уже родные ему веснушки...
Отныне и навсегда все это сокровище принадлежало ему и только ему!
Джос улыбнулся...
Эпилог
Несколько лет спустя...
В небольшом празднично убранном зале, рассчитанным всего лишь на пятьдесят человек, стоял легкий гул. В этом шуме не было и ноты чего-то тревожного, лишь только отголоски искреннего смеха, радостного восклицания, и тихой приятной музыки - приглашенные музыканты, словно бы пробовали свои силы, не решаясь заиграть громче, настойчивее.
И Виктория наслаждалась всем этим, а также приятным зрелищем, которое она с удовольствием наблюдала, - в этот момент вдовствующая графиня достала подаренные ей изящные часики, украшенные искрящимися бриллиантами, - вот уже час. Затем она вновь обвела взглядом залу, задерживаясь на лицах любимых ею людей.
Со скрытым любопытством она рассматривала свою невестку, пытаясь по ее виду угадать, какой же сюрприз та приготовила ей в подарок. И вновь в который раз, подумала, что воистину, пути любви неисповедимы. Ибо кто знал, что ее излюбленный сын когда-то повстречает дочь Эммы, женится на ней, а потом со всей страстью, унаследованной от отца, влюбится в эту девчонку?
Она с самого начала полюбила ее за дерзость, ну и что греха таить, за то нескрываемое обожание, которое каждый раз светилось на ее лице, стоило ей увидеть ее сына - ну, какой матери не приятно? Лучшей пары просто невозможно представить.
Ее отвлек громкий, почти вульгарный смех Ника, который на вытянутых руках держал хохочущую двухлетнюю Джиневру Ричфилд, дочь Энтони и Селины. Ник периодически подбрасывал прелестную черноволосую малышку в воздух, отчего та приходила в неописуемых восторг. Уже через мгновение к веселящейся парочке подошла Алисия и что то строго выговорив юному оболтусу, поспешила унести любимое чадо к маме и папе. Джиневра, обернувшись, через плечо бабули посылала своему кавалеру воздушные поцелуи - проказница уже научилась понимать, что чудо, как хороша.
Чета Ричфилдов стояла в противоположном конце залы, поэтому Виктория видела их неясно, словно в легкой дымке - все-таки возраст брал свое и зрение у нее было совсем не то, что в молодости. Но ее это не обременяло, ибо она и без того знала, что именно сейчас последует.
Этот непрошибаемый сфинкс, лорд Ричфилд возьмет на руки свою не в меру разбушевавшуюся дочь, которая наградит его звонким слюнявым поцелуем, и прихватив с собой красавицу жену, незаметно удалится, якобы для того, чтобы уложить девочку спать. Но он будет отсутствовать слишком долго, чтобы все поверила в то, что он занимался только лишь этим. Правда, у него всегда был невозмутимый вид, но его с ног до головы выдавала собственная жена, она неизменно по возращении покрывалась румянцем, да и ее внешний вид был далек от безупречного. И епископу понятно, чем они занимались!
Но Виктория хитро улыбнулась: все понимали, но мало кто догадывался, что Энтони проделывает это специально. Подобным образом он демонстрировал всему обществу, а особенно ретивым поклонникам жены, что та бесконечно и преданно любит его, и только его! И что немаловажно, он отвечает ей тем же. Очевидным доказательством чего служил вновь округлившийся живот Селины.
Эти оба тоже были отличной парой, что многим казалось странным, слишком уж оба, были упрямы и самолюбивы. Но все же им удавалось как-то ладить друг с другом, чем не очередное доказательство, странностей любви?..
Едва парочка скрылась, как Виктория вновь принялась отыскивать любимые лица. Вон в правом углу, Флинт что-то шепчет на ухо Эдварду Стэнфорду младшему. Малыш подходит к Голду и протянув ручку, требует показать ему новые часы, которые Джос подарил тому за прилежную учебу. Но стоило Голду поддаться уговорам и отдать постреленышу подарок, как тот уже со всех ног несется к Флинту и с заговорщеским видом протягивает ему добычу. Флинт делает "нос" Голду и заливисто хохочет. Ясное дело, опять на что-то поспорили.
- Бабушка! - отвлекая ее от лицезрения проказ внуков, позвал Роберт, и элегантно склонившись, поцеловал руку. - Почему в столь праздничный день ты стоишь одна?
- Я вовсе не одна, мой дорогой. Вокруг меня почти пятьдесят гостей.
- Но посмотри, все они стоял небольшими группами, или хотя бы вдвоем, он кивнул в сторону родителей, - а ты, виновница торжества, одна.
- Ладно, открою тебе маленький секрет: я просто устала слушать бесконечные поздравления. У меня минута покоя.
Разбойник окинул пожилую леди снисходительным взглядом.
- Но позвольте, миледи, вам еще рано на покой!
Виктория обреченно вздохнула:
- Милый мальчик, мне уже как-никак пятьдесят пять лет.
- Боже мой, неужели так много! - Разбойник шутливо округлил глаза. Теперь я даже сомневаюсь, хорошая ли эта идея...
- Какая идея? - мгновенно загорелась Виктория, предчувствуя, что из этого мальчишки можно вытащить кое-какие секреты. - Ро-о-оберт? просительно протянула она.
- О-о, теперь даже не знаю, а выдержит ли ваше сердце...
- Да в чем дело, черт побери!
- Бабушка! - Роберт не выдержал и рассмеялся, хотя негодник сам научил ее "выражаться". - Как не прилично, как никак вам уже пятьдесят пять лет, а ведете себя... - он вновь расхохотался, - ну прямо, как девчонка!
- Что за веселье? - подошел к смеющейся паре Ник.
- Этот разбойник доводит меня до белого каления! - пожаловалась Виктория.
- О, и как же это ему удается? - тут же заинтересовался дьяволенок.
- Ничего особенного, - деланно отмахнулся Разбойник, - я всего лишь упомянул о сюрпризе, который Гейл готовил бабушке.
- Ну и что это за сюрприз? - немедленно потребовала ответа Виктория. Что-что, а любопытство было ее главным пороком.
- Вы слишком любопытны миледи, - съехидничал Ник, - лучше бы поинтересовались, как у Гейл идут дела с приютом в Утфорде.
- Ну и как? - неохотно спросила графиня.
- Совсем неплохо, я даже бы сказал, что они с Джосом подумывают о расширении. Не далее, как вчера, граф самолично заявил мне, что на следующей же неделе, они с Гейл отдают нас в приют вместе с Эдвардом младшим. Якобы те фокусы, которым мы научили беднягу Эдварда...
- Какой позор..., - фыркнула Виктория, но не успела развить свою мысль до конца, ибо внезапно музыка прекратилась, голоса приглашенных затихли, а массивные входные двери начали медленно распахиваться.
На пороге стояла пара - мужчина и женщина. Виктория слегка нахмурилась и чуть подалась вперед, пытаясь разглядеть, кто бы это мог быть. Но лишь после того, как пара двинулась вперед, поняла.
Это были родители Гейл. Это была Эмма! Эмма - подруга ее детства и юности! Подруга, у которой она украла жениха в день ее свадьбы, и вместо нее вышла за того замуж. Подруга, поклявшаяся никогда в жизни не разговаривать с ней. И которая, даже на свадьбе своей дочери с ее сыном, не сказала ей "здравствуй"...
По мере того, как пара приближалась к ней, ее сердце стучало все громче и громче. Виктория беспомощно взглянула на Гейл и словно в тумане увидела ее счастливую, ободряющую улыбку. Ее невестка прижалась к мужу, который, подхватив на руки сына, нежно обнял ее за талию. Счастливая пара, которой когда-то была и она, вместе со своим мужем. Видел бы их сейчас Эдвард...
Графиня заставила себя перевести взгляд на прибывших и бремя вины вновь охватило ее. Она так виновата перед Эмми...
Но тут она совершенно отчетливо увидела, что Эмма, всегда такая серьезная и строгая Эмма, улыбается ей. Ей, не кому-нибудь, а именно ей Виктории, и произносит:
- С днем рождения, Вик!