Анна фыркнула, польщенная таким обращением, отвернулась и пошла вперед с видом человека, абсолютно уверенного в верности выбранного пути.
11
Элизабет и не заметила, как ее ладонь оказалась в руке Питера. Все было естественно и легко: его светящийся добрый взгляд, веселый треп о каких-то пустяках (иногда ведь совершенно не важно, о чем говорить, лишь бы не оборвалась хрупкая еще связь), ласковое прикосновение теплой ладони.
Теплый летний вечер — время романтики. Солнце клонилось к западу, и его косые лучи окрашивали все в темно-золотистые тона. В этом теплом свете яркие пятна клумб казались еще красивее, витрины магазинов и окна домов превращались в загадочные зеркала, отражающие подернутую дымкой действительность. Даже строгие здания из серого камня становились немного похожими на таинственные замки из старинных легенд.
Элизабет и Питер бродили по маленьким улочкам, которые сохранили прелесть городского пейзажа прошлого столетия, и обоих пронизывало ощущение прикосновения к душе этого необыкновенного города. Им открывалась особенная притягательность неяркой северной природы, не давящая на восприятие строгость городской архитектуры и планировки, вполне отвечавшей естественным для этой местности представлениям о красоте.
Молодые люди с удовольствием прислушивались к непонятным и необычным словам в речи местных жителей, и они поражали особой глубиной и звучностью, певучестью.
Выйдя на Принсесс-стрит, по прямой прорезающую весь город, Элизабет изъявила желание воспользоваться услугами общественного транспорта. Питер с огромным удовольствием согласился: у него тоже был насыщенный день и ноги ныли от усталости. Забрались в полупустой автобус: большинство эдинбуржцев, видимо, предпочитали пешие прогулки в такой приятный вечер. А этой парочке, кажется, было все равно, где и как — лишь бы быть вместе, лишь бы ни на миг не выпустить руки друг друга. И это было так важно, словно из самого сплетения пальцев рождалась связь, прекраснее которой нет. Питер смотрел на мягкие очертания и движения губ Элизабет, когда она говорила, любовался прозрачным пушком на ее щеках и думал: неужели я мог жить, не видя, не зная этой нежной девушки, и какое же все-таки чудо, что мы встретились — здесь, так далеко от дома.
Питер совершенно не анализировал свои чувства, он просто наслаждался обществом своей новой знакомой, а иначе понял бы, что произошло нечто необыкновенное. Он уже почти целый час ни разу не вспомнил об Анне! Что это могло значить? Не было ли это освобождением?.. Освобождением от неправильной роли, неестественной, трудной?
Человек не может все время только отдавать. Естественные, легкие, добрые отношения не могут быть построены на вечной жертве. Любой любящий более всего на свете жаждет взаимности. Когда ее нет, некоторые благородные натуры соглашаются на малое: только бы быть рядом с любимым, пусть и без ответных чувств. Подобная близость превращается в бесконечное принесение себя в жертву — чужому эгоизму, чужому комфорту. Но это мучительно, потому что человек вынужден отказаться от естественного стремления к счастью — к взаимности — и заменить его истиной, может быть, более высокого этического порядка — истиной растворения себя в другом человеке. Но благо ли то, что мы выбираем за неимением лучшего, или, иными словами, из-за невозможности удовлетворить самое первое и естественное желание? Даже самое сильное чувство не может существовать бесконечно долго, если на него не отвечают. Тогда оно уходит, угасает, может быть, медленно и тихо, но открывается дверь для новой любви. Возможно, она окажется взаимной… Благословен закон мироздания: никогда человек не бывает полностью лишен возможности быть счастливым!
— Кэлтон-хилл! Конечная остановка! — объявил водитель автобуса.
Питер поспешно спрыгнул со ступенек и церемонно, с поклоном, то есть совершенно по-рыцарски предложил спутнице руку. Элизабет с нежной улыбкой оперлась на нее. Питер как-то особенно пристально посмотрел на нее. Нечто необыкновенное промелькнуло в его взгляде.
Но какое-то мгновение он увидел странную картину: сад, залитый лунным светом, Элизабет с распущенными волосами, в которые вплетаются тонкие лунные лучи, стоит перед ним. Сам он в поблескивающей в серебристом свете кольчуге, со шлемом, прижатым к груди, опустился перед девушкой на одно колено и с трепетом, впервые в жизни, касается пальцами ее маленькой ладони…
Наваждение исчезло. Питер загадочно улыбнулся своим мыслям. Элизабет, словно прочитав что-то в его взгляде, смущенно отвела глаза в сторону и ахнула. Перед ними открывался величественный вид холма Кэлтон, одного из мест паломничества туристов.