— Как будто бы знаком. Он расконвоирован?
— Не знаю.
— Да-а. Он не в третьем лаготделении?
— Ничего не знаю. Знаю только почтовый ящик и еще, что он был фельдшером. Буду завтра искать.
— Ничего, найдете, — подбодрил паренек. Вернулась заведующая. Постояла, подумала и велела идти в ту же комнату, куда ушли те двое. Комната маленькая, узкая, три койки, стол и стул. Чисто. Светло. Стеклянная дверь на балкон была наполовину забита фанерой наглухо, так что на месте дверной ручки была приделана розетка. От нее шел шнур к репродуктору, который лежал на полу около кровати и издавал какие-то дребезжащие звуки.
Молодые специалисты — муж и жена — возились с чемоданами и были всецело заняты ими.
На часах в передней пробило два часа — местное время. Значит, в Москве, бьет сейчас на Спасской башне 12.
Я умылась, разделась, легла. Теперь спать, спать! Выспаться, а назавтра — действовать! Пробовала представить себе, куда я приехала. Ощутить, что он где-то близко, совсем рядом. Что мы дышим одним воздухом. Что, может быть, завтра увидимся.
Но сердце — маленький сухой комок — не чувствовало ничего.
28/УШ. 1951
Утром проснулась от громкого разговора. Молодые завтракали, болтали. На меня не обращали никакого внимания. Я быстро встала за их спинами, оделась. На душе — гнетущая, непонятная тяжесть. Перевязала ссадины на руке, ноге, подбородке, еще не зажившие после падения с велосипеда, и вышла в переднюю. Появился паренек и сказал, что надо идти к Зинке в амбулаторию. Она знает. Только собралась идти, как в переднюю пришла вчерашняя заведующая, — милая, простая, в большом белом халате на плечах. Посоветовала сходить лучше в Другую гостиницу, недалеко отсюда, к врачам, которые работают в зоне. А Зинку никакую не спрашивать. Пошла к врачам. Врачи уже ушли. Значит, надо возвращаться, пробовать через Зинку.
Симпатичный паренек фамильярно поговорил с Зинкой по телефону, поблагодарил ее и велел мне идти с ним. Он был в грязной коричневой спецовке. Рука перевязана бинтом.
Чем-то он к себе притягивал — своей деловитостью, добродушной развязностью, непосредственностью. И уж больно похож на брата Михаила, здесь, в глуши, далеко от дома.
— Ваш муж расконвоирован. Он живет отдельно. Вы можете с ним хоть целый день сидеть.
Сердце ухнуло. Этого не может быть! Тут какая-то ошибка.
Паренек зашел в амбулаторию перевязать руку, сказал подождать. Стою, думаю — ждать или не ждать? И решила уйти от паренька, найти третий лагпункт, о котором вчера ночью упоминалось в гостинице.
Никто не знал где он находится. Посылали в разные стороны. Шла по дороге, на которую указывало большинство. Тут и дороги толком не было. Глиняные низкие хаты лепились довольно беспорядочно. Отдельно стояли одноэтажные и двухэтажные каменные дома. За домами пустыри, огороженные колючей проволокой.
Дошла до переезда железной дороги. По ту сторону железной дороги высилась черным корпусом шахта.
Может, Андрей где-нибудь здесь? Никого не видно. Оглянулась — паренек догоняет.
— Что же вы ушли? Я все равно иду туда. Он, не останавливаясь, пошел дальше.
— Сейчас сделаем так. Я пройду в зону. У меня есть пропуск. Я механик. Все узнаю, а вы ждите.
Перешли переезд. Мимо шахты. Он назвал шахту своей, 43. Против шахты, через дорогу расстилалось огромное пространство за двумя рядами проволоки. Везде пусто. Работы еще не начинались.
— Меня зовут Семен. А вас?
Некоторое время шли молча.
Потом он стал говорить, что свидания не дают, но если кто приезжает, что, правда, бывает редко, то иногда устраиваются. Вдали показалась высокая каменная стена с вышками. Прошли мимо собачника. Страшные, колоссальные собаки-волкодавы лежали и ходили на цепи. Увидев нас, некоторые вяло залаяли.
Осталось перейти площадь, а там — вход в зону, вахта 3 лагпункта.
— Ты меня не знаешь, — сказал Семен, — я иду по-своему делу, ты — по-своему. Я была немного сбита с толку. Зависимость от этого человека сковывала волю. И, несмотря на его доброжелательность, это было почему-то неприятно. Подсознательно чувствовала, что начинается какая-то вынужденная ложь — от этого коробило. Я уж не знала, что говорить, что отвечать, если спросят.
Семен побалагурил с солдатами на вахте и ушел. На меня никто не обращал внимания. Как же лучше спросить? — Где мне найти Трубецкого? — наконец решилась прямо. Один из них весьма равнодушно направил меня в управление лагеря, в спецчасть. Объяснил куда. Пошла, чтобы не сидеть. Пошла вдоль каменной стены. В стене через каждые 50 метров башни. На башнях пулеметы (пулеметов не было, были часовые с автоматами. — А.Т.). Поверху в несколько рядов колючая проволока.