- Путник, далеко ли еще до Зевгмы?
Гай Сервилий ответил ему, однако был не уверен, ибо долго шел в задумчивости, размышляя о метахимии, и потому не разбирая пути, да и времени тоже не разбирая.
- Кто ты такой, - сказал ему Сервилий, - что спрашиваешь меня, потому что вышел я из Зевгмы на север сколько-то дней назад, а сколько, мне не известно.
Захохотал на это гигант и назвал ему свое имя, и одиннадцать раз повторил его, но Сервилий его имени прежде не слыхал, о чем ему и ответил.
- Не знаю тебя, - сказал он, - прости меня, полководец, размышления о таинствах метахимии требуют высокой концентрации мысли, потому о полководцах я знаю только то, что читал в свитках. Что за воины идут за тобой и почему ты стремишься к Зевгме? Разве сравнится Зевгма с Римом, куда никто не спрашивает дороги, а просто идет?
Тогда ответил ему Эпсилотавр, назвав поверженных им царей. И Сервилий снова пожал плечами, ибо имен тех царей он тоже не слышал.
Сказал ему также Эпсилотавр, что по тайным причинам почитает Зевгму превыше самого Рима и идет туда, желая устроить триумфы, шесть по числу побед над царями, и что надобен ему проводник.
Но отказался Сервилий и пошел себе дальше, и несколько дней шел он, пробираясь сквозь войско Эпсилотавра, и воины огибали его, не трогали, и никто из воинов с Сервилием не заговорил. И проходили они мимо в ужасающей тишине, ни разу ничем не звякнув, хотя железным и медным оружием увешаны были все. И птицы в это время молчали, и звери лесные тоже, ни один ручей не заговорил, ни один лист под ветром не шевельнулся, и страшно было Сервилию. А когда разминулся он с войском, то вдруг заметил, что не может сосредоточиться, чтобы по привычке поразмышлять о таинствах метахимии, потому что о метахимии он теперь не мог вспомнить даже простейших определений. Словно бы отобрал у меня тот полководец Эпсилотавр все, что знал я о метахимии, говорил потом Сервилий, а ведь это самое дорогое сокровище моей жизни, так что придется мне выучивать ее заново, потому что все позабыл. Но не пришлось Сервилию заново выучивать метахимию, потому что с тех пор не нашлось никого, кто бы слышал хотя бы о той науке. И страдал Сервилий, и искал, но так и умер, ничего о метахимии не узнав.
Тем временем Эпсилотавр добрался до пределов Зевгмы, вышел на дорогу Мария, что вела в город, и приготовил свое войско к триумфу. Это был очень богатый триумф, которому могли позавидовать и Помпей Великий, и Гай Юлий, и даже сам Александр, покоритель мира.
Впереди, на колеснице из чистого золота, запряженной тремя конями - гривы их были белы и длиной в три локтя каждая, - ехал сам Эпсилотавр, облаченный в императорское одеяние и увенчанный венком из камней, сверкающих, словно солнце. Развевалось над ним полотнище, тонкое настолько, что пальцем неощутимо, прозрачное, как истина, и многоцветное, как наш мир. За ним, также на колесницах, следовала тысяча всадников. Следом за всадниками шли повозки, влекомые огромными конями. Чтобы ты понял, о Мусций, насколько велики были эти кони, достаточно будет сказать, что позолоченные копыта их были величиной с человеческую голову. На повозках тех, которые невозможно было исчислить, ибо растянулись они на добрых пятнадцать стадий, находились трофеи - оружие, золотые украшения, черные статуи из железного дерева, о котором прежде никто не слышал, драгоценные трубы, бубны и гонги, искусно высеченные из голубого мрамора изображения богов, ныне отринутых, одежды, кубки, всего и не перечесть. Селянам, вышедшим к дороге из любопытства, в великом множестве бросались золотые монеты, и под хохот воинов они за эти монеты дрались. Вслед за повозками шло само войско, и сколько стадий они заняли по дороге Мария, никто не скажет.
Когда же Эпсилотавр приблизился к стенам Зевгмы, вышли к нему почетные граждане города и спросили:
- Кто ты, полководец? Зачем ты сюда идешь?
Рабы откинули опахала и Эпсилотавр с уважением так сказал:
- Я Луций Грамматик Эпсилотавр, победивший в шестнадцати кровавых битвах шесть великих царей, и желаю войти в Зевгму, справляя полагающиеся мне шесть триумфов, ибо Зевгму я почитаю выше, нежели чем сам Рим.
После чего вышел вперед него богато одетый воин, лицом черен, и перечислил все шестнадцать побед Эпсилотавра, а также всех шестерых царей, потерпевших от него поражение.