Тут-то меня и ждал первый сюрприз.
- Света? – спросила она, сделав недоуменные глаза. – Какая Света? Кулдошина, что ли?
Я не знал никакой Светы Кулдошиной.
Я сразу разозлился.
- Какая Кулдошина! Я про свою Свету, жену мою. У тебя она?
- Ой, - удивленно-обрадованным басом сказала Томка и головкой так любопытственно повела. – Гад такой. Так ты женился и ничего мне не говоришь?
Я мысленно досчитал до трех, хотя решил до десяти.
- Ты мне тут концерты не устраивай, мне не до концертов. Светлана у тебя?
Томка оценивающе на меня посмотрела, с подозрением хихикнула.
- Прикол, что ли?
Потом она собралась меня выгнать, потом я ее чуть не побил, потом узнал, что я, алкаш сивый, совсем пропил мозги и жену еще себе какую-то выдумал. И, вообще-то, конечно, это не ее дело, но хоть я иногда и нормальный мужик, особенно когда получку задерживают, но так мне и надо, она даже довольна, что у меня шифер посыпался – паршиво я поступил с Верочкой.
Трезвенником меня назвать трудно, однако до алкоголизма у меня путь был неблизкий – в тысячу ли. Не похмелялся, в одиночку не надирался, так, иногда рюмочку под настроение, в запои не входил, вещи не пропивал. Вот Дима ее – тот пил, пока не развелся.
Затащила она меня к себе, стала своим чаем отпаивать, с травками всякими, обвинительное наклонение сменилось на сострадательное, и дело шло уже к ночевке, я еле вырвался от нее с выпученными глазами.
Она почему-то уверяла меня, что я, сволочь такая, Веру с ребенком из-за какой-то стервы бросил, а потом стерва и сама меня кинула, почти сразу, после чего я стал дружить с поллитровкой. Никто из моих знакомых эту стерву не видел и как звать ее, тоже никто не знал. Может, и Светой.
В полном недоумении я кинулся искать жену по другим адресам. Их было немного, всего три. В двух на меня посмотрели сожалеющее и посоветовали завязать с этим делом, да поскорее, а то до психушки уже всего ничего осталось, причем и там, и там меня попытались в конце концов отпоить водкой; в третьем - просто-напросто не узнали и захлопнули дверь, не дав ничего выяснить. Дело кончилось милицией, от которой я потом едва откупился.
Несколько дней я чувствовал себя в мире Кафки, мотался по городу в поисках жены, забирался в самые немыслимые места, на эскалаторе в метро внимательно оглядывал всех едущих навстречу (когда-то однажды, еще в период жениховства, мы вот так столкнулись с ней носом к носу), обзванивал больницы и морги, один раз даже поехал на опознание, несколько раз звонил в справочную, привлек знакомого мента, который имел доступ к таинственному милицейскому списку жителей города – ее нигде не было. Она просто не существовала. Вообще. Ни раньше, ни сейчас. Не было ее никогда в нашем городе – ни под моей фамилией, ни под девичьей.
Родителей ее я не знал – те считали наш брак мезальянсом и не признавали меня, уверены были, что ненадолго все это. Жили они далеко, в Саратове, в старинном деревянном домишке о двух этажах, который от старости настолько врос в землю, что больше напоминал одноэтажный. Сортир, правда, находился не во дворе, да и вообще все удобства, включая телевизор и телефон, а печку рукастый тесть переделал под камин, которым, впрочем, не пользовался. Света мечтала свозить меня туда, но, соблюдая родительский наказ "Чтобы духу его здесь не было!", откладывала это мероприятие на потом.
Раза два в месяц она звонила в Саратов и подолгу болтала с мамочкой ни о чем. С папочкой никогда – но не потому, что он принципиально не разговаривал с дочерью, а просто, думаю, потому, что телефоном, как и всем в этом старинном доме, заведовала мама и к трубке супруга не допускала – еще ляпнет что-нибудь.
Адреса их я не знал, но телефон случайно запомнил – однажды у нас отключили восьмерку за злостную неуплату, и Свете пришлось звонить в Саратов "через барышню" – деньги просить. Барышня оказалась тупой и глухой, и Света раз пять проорала номер, да так, что он впечатался в мою память намертво.
Пару дней поколебавшись, я набрал номер.
- Ольга Федоровна? Здравствуйте, это Володя беспокоит. Скажите, вам Света в последние дни не звонила?
- Вы куда звоните? – спросила Ольга Федоровна недовольным голосом.
Я назвал номер.
- Правильно, - сказала Ольга Федоровна. – Только такие здесь не живут.