- Это Ольга Федоровна? – переспросил я.
- Да. А отку…
- Пугачева?
- Пугачева. А…
- Ольга Федоровна, я понимаю, что… но это очень важно, простите. Это Володя, из Москвы. Я дочку вашу разыскиваю. Свету. Она куда-то…
- Не туда вы попали, Володя из Москвы, - сказала сожалеющим тоном Ольга Федоровна. – Не знаю, кто вам дал наш телефон, только у нас нет и не было никакой дочки.
- Как это нет, постойте!
- У нас сын. До свидания.
Пи-пи-пи-пи-пи…
Вот сука, подумал я. Прямо сволочь какая-то, а не теща. Сын у них.
Но перезванивать не стал.
Саша Ендоба, между тем, развил какую-то бешеную и непонятную деятельность. Он целыми днями где-то рыскал (мне, кстати, так до сих пор и неясно, что он искал в городе, не нужно было ему туда), потом устраивался на кухонный диван с ногами и, сосредоточенно шевеля губами, начинал читать Бумаги из чемоданчика. Пить со мной прекратил совершенно, только из-за Светы и мне было не до питья. Из-за всей этой сверхъестественной истории с пропажей жены башку у меня переклинило, и на Сашу я никакого внимания не обращал. Хотя все равно здорово, что со мной в такое время кто-то был дома.
- Что-то ты последнее время смурной какой-то, - сказал он однажды, рассеянно прихлебывая чай и не отрывая глаз от очередного листка из чемоданчика. – Я тебе не очень мешаю здесь? Так ты только скажи.
- Не, - ответил я. – Не мешаешь. Очень.
Было мне в тот момент совсем хреново, и даже не столько из-за всей этой мистики, сколько из-за того, что ужас как не хватало Светы.
- Тю-у, - сказал Саша с непередаваемым херсонским акцентом, перед этим восклицанием знаменитое британское "оу" ("аоуэы" в донельзя упрощенной транскрипции) кажется поделкой с китайского рынка. – Любовь-морковь. Наш Воука опять влюбился.
Я озверел, но пока держался. Только заметил:
- Я один, как в жопе дырочка. И люблю свою жену.
Саша с удивлением огляделся и недоуменно спросил у холодильника:
- Так где ж она?
- Нет ее, - прогрустил я. Эта тема была для меня больная.
- Ушла, - сказал Саша утвердительно.
- Ну, вообще-то, да. Она иногда от меня немножечко отдыхает. Мы с ней душа в душу, только иногда ссоримся. И тогда она уходит.
Саша, вояка-холостяк, что-то гугукнул, якобы понимающе. Ни черта он, конечно, не понимал, но мне позарез надо было выговориться хоть перед кем-нибудь, не мог я больше держать весь этот абсурд в себе.
- И вот теперь ее нет, - сказал я.
- Вернется, куда денется, - тоном искушенного знатока убежавших жен заявил Саша.
- Ее вообще нет.
- Ее вообще нет.
- Умерла? Да ты что? Вот прямо сейчас?
- Не умирала она. И не рождалась. Ее в этом городе вообще никогда не было. Знакомые никто не помнит ее, все почему-то считают, что я и не женат вовсе. А родители ее в Саратове говорят, что у них и девочки-то никогда не было. У них сын теперь. Вместо дочери. Я понимаю, это невероятно…
- Стоп-стоп-стоп! – сказал Саша. – С этого места поподробней, пожалуйста. Так когда, говоришь, это случилось?
Я взглянул на него. Глаза у него горели. Он явно поверил в мою историю. Сходу поверил, ни на секунду не усомнившись, словно что-то такое знал. До этого он говорил со мной не то чтобы из вежливости, но с заметным желанием завершить уже понятный разговор на тему, которая его совершенно не касалась и потому была не слишком-то интересна, и поскорее вернуться к своим Бумагам.
- Да примерно тогда же, когда я тебя встретил, - сказал я. – А что?
- Как интересно, - сказал Саша. – Ох, и как же это мне интересно.
И убежал в туалет.
Саша в качестве жильца мне совсем не мешал, его присутствие, повторяю, даже было желательно в моей ситуации. Раздражало, уж и не знаю по какой причине, только то, что он пользовался моим сортиром. Я иногда прямо себя одергивал, так мне это не нравилось – мол, ну, что это я, ну пошел человек произвести естественные отправления, что тут такого. А особенно мне не нравилось, когда он бесцеремонно сливал воду, и, уверяю вас, бачок при этом шумел в пять раз громче и истошнее, чем обычно. Даже не знаю, зачем я это рассказываю.
Я обратился в слух. Сидел тихонько и ждал. А Саша так же тихо таился в моем сортире. Что он там делал, не знаю, только на этот раз по прямому назначению он его не использовал – не журчал, не кряхтел, не шуршал бумагой, даже, кажется, не дышал. Ошарашенный всем этим бредом с пропажей жены, я, грешным делом, подумал, что и Саша тоже пропал, ушел куда-нибудь в параллельное пространство и не вернется больше никогда, и как мне прикажете после этого в свой собственный сортир ходить, если даже оттуда пропасть можно, просочиться в другую Вселенную через канализацию?