Фокс явно преуменьшал присущую просветительскому роману ограниченность, объявляя его вершиной английского реализма, но он был глубоко прав, утверждая в качестве основной особенности этого романа пафос прославления человеческой личности.
Дальнейшее развитие английского романа связано с новыми открытиями в области изображения человека. Значительный шаг вперед в этом направлении был сделан Вальтером Скоттом. Основу новаторства Вальтера Скотта Фокс видит в историзме его творчества: «Он первый четко поставил вопрос о том, что недостаточно наблюдать человека, что его также следует рассматривать исторически». Созданные Вальтером Скоттом характеры не всегда представляют собой реальные исторические личности. «Разница между персонажами Скотта и персонажами Фильдинга заключается именно в том, что у первого это идеализации, тогда как у Фильдинга это типы». Как видим, Фокс и в данном случае обращается к Фильдингу, котбрый во всех случаях остается для него образцом непревзойденного мастера в создании человеческих характеров.
Успехи литературы XVIII века Фокс связывает с достижениями материалистической философии, и он глубоко прав, называя романы Фильдинга вершиной английской прозы XVIII столетия. Однако в оценке литературы XIX века Фокс явно ошибался. В истории развития романа XIX столетие представляется Фоксу «периодом отступления — отступления, которое закончилось паническим бегством наших дней». Он не сумел по достоинству оценить творчество критических реалистов Англии, и прежде всего Чарльза Диккенса. Чрезмерно и упорно подчеркивая «буржуазную ограниченность» Диккенса, Фокс впадает порой в вульгарный социологизм. Впрочем, в работе Фокса это проявляется не только в оценке Диккенса. Вся замечательная плеяда английских реалистов— Диккенс и Теккерей, Бронте и Гаскелл — охарактеризованы им противоречиво. Оценивая эпоху XIX века только как период «викторианского отступления», Фокс подчеркивает мысль о том, что капиталистическое общество с присущим ему «безличным характером отношений между людьми», с «нивелирующим влиянием капиталистического рынка» на творчество писателей было неблагоприятной почвой для успешного развития в литературе блестящих традиций прошлого.
Сильная сторона работы Фокса заключается в том, что он последовательно связывает творчество писателей-реалистов (Бальзак, Флобер) с общественным развитием, объясняя упадок творчества многих из них поражением революционных выступлений, торжеством буржуазии. Но Фокс не увидел и не понял органической связи между таким явлением в истории Англии, как чартистское движение, и творчеством английских критических реалистов. С этим связано его утверждение о том, что ни Диккенс, ни другие романисты XIX века не смогли почувствовать героический характер своего времени, не смогли создать образов «подлинно славных своих современников». Фокс не ставит в своей работе ни проблему народности творчества писателей-реалистов, ни вопрос о своеобразии художественного метода критического реализма. Этим и объясняется противоречивый характер его оценки творчества Диккенса.
Фокс называет Диккенса «последним великим английским романистом большого стиля», он ставит его много выше его современников. Он признает, что в лице Диккенса английская литература имела своего гения, «который полностью вернул роману его эпический характер, чей плодотворный ум создал рассказы, поэмы и фигуры людей, навсегда вошедших в жизнь говорящего по-английски мира». Но вместе с тем Фокс отказывает Диккенсу в умении делать большие жизненные обобщения, в проникновении во внутренний мир его героев. В конечном итоге Фокс сводит все творчество Диккенса к компромиссу с буржуазным обществом; «Он обладал фантазией, но не поэзией; юмором, но не иронией; сентиментальностью, но не чувством; он дал картину своего века, но он не был его выразителем; он вступил в компромисс с действительностью»…
В освещении Фокса XIX век не стал периодом значительных достижений в области изображения человеческого характера. Были отдельные взлеты, отдельные вспышки гения, отразившие кричащие противоречия эпохи и убежденность в невозможности достигнуть полноты человеческого существования в условиях буржуазного общества: это такие романы, как «Гремящие высоты» Э. Бронте, «Джуд Незаметный» Т. Гарди и «Путь всякой плоти» С. Батлера. Именно в этих книгах, как утверждает Фокс, «живет подлинная традиция романа, и писатель будущего признает их источником своего вдохновения, когда он возьмется за завоевание действительности».