Когда в большинстве стран был снят запрет на ношение хлопчатобумажных тканей (в Пруссии в 1735 г., во Франции в 1759 г. и в Англии в 1774 г.), то благодаря широкому применению волокноотделительных, прядильных и ткацких станков начался подъем в текстильной промышленности. В течение короткого времени увеличилось производство хлопковой пряжи и хлопчатобумажных тканей. Использование машин было большим достижением, если принять во внимание, что ранее на протяжении многих столетий ремесленные гильдии вели борьбу против усовершенствования производственных процессов, преследовали изобретателей, разрушали их станки. Так, например, это произошло с англичанином Уильямом Ли, который в конце XVI в. изобрел станок для изготовления чулок. Такая же участь постигла Антона Моллера, который в 1586 г. изобрел ленточный ткацкий станок, запрещенный около 1600 г. в Англии, Нидерландах, Франции и Германии. Несмотря на сопротивление ремесленных объединений в XVIII в. свободные ремесленники и даже мелкие предприниматели все более укрепляли свое положение. Так, в Мюнхене в 1850 г. существовало примерно одинаковое число свободных ремесленников и ремесленников, входящих в гильдии; в Вене число "свободных мастеров" превышало число ремесленников в гильдиях.
Как уже отмечалось в первом томе этого издания, в химической промышленности получили развитие самые ранние формы капиталистического производства — кооперирование, мануфактуры; например, производство красителей, металлов, селитры, фарфора, керамики, стекла, кислот требовало организации таких форм промышленного производства, которые имели ряд преимуществ перед ремесленными мастерскими [6, с. 166 и сл.].
Как только в последней трети XVIII в. стала стремительно развиваться текстильная промышленность, сразу же резко возросла потребность в серной кислоте, соде и хлоре, потому что текстильные изделия, особенно хлопчатобумажные, нужно было очищать от загрязнений, отбеливать и окрашивать.
"Переворот в способе производства, совершившийся в одной сфере промышленности,- по словам К. Маркса,- обусловливает переворот в других сферах. Это относится прежде всего к таким отраслям промышленности, которые переплетаются между собой как фазы одного общего процесса, хотя общественное разделение труда до такой степени изолировало их, что каждая из них производит самостоятельный товар. Так, например, машинное прядение выдвинуло необходимость машинного ткачества, а оба вместе сделали необходимой механико-химическую революцию в белильном, ситцепечатном и красильном производствах" [114, с. 395][200].
Сначала производственные мощности в химической промышленности увеличивались традиционным способом — путем организации новых предприятий. Например, в последней трети XVIII в. в Глазго и Бирмингеме появилось около 15 сернокислотных предприятий. Но уже через 100 лет на рынке господствовала лишь одна крупная фирма. Это было вызвано изменениями в капиталистической экономике: на смену относительно свободно конкурирующим отдельным предприятиям в химической промышленности уже во второй половине XIX в. пришли монопольные капиталистические формы организации производства. Созданию крупных монополий способствовали все более увеличивающиеся затраты основного капитала на оборудование, а также уменьшение стоимости продукции при укрупнении производства, основанного, кроме того, на использовании передовых научно-технических методов (см. ниже).
Это в свою очередь повлияло на изменение социального положения рабочих. Если в начале периода капиталистического развития число занятых в каком-либо производстве составляло от 10 до 100 человек, то впоследствии их количество достигало сотен, тысяч и более человек. На первом этапе этого развития условия труда на производстве были особенно тяжелы — 16-часовой рабочий день, отсутствие надлежащей техники безопасности и медицинской помощи, низкая заработная плата. В начале XIX в. на такие предприятия, как производство серной кислоты или соды, направляли в основном наиболее физически сильных рабочих, однако даже они могли выдержать на этой работе только около 10 лет. Через 100 лет рабочий класс вместе с профсоюзами и рабочими партиями добились определенных социально-политических свобод и прав.
К началу XIX в. химики, получившие специальное или высшее образование, были редкостью в промышленности. Через 100 лет они составляли уже социальную прослойку и представляли собой определенную силу. В их руках было сосредоточено руководство предприятиями и отделами, а также исследовательскими лабораториями. Предприниматели заключали с ними контракты, в которых оговаривались особые льготы, например участие в прибылях при создании нового препарата или метода. В социальной борьбе химики часто были вне партий, однако им все-таки случалось оказываться то на стороне предпринимателей, то на стороне профсоюзов.