«Я даже думать начинаю по-космически», — с иронией подумал Георгий. Аннабела коснулась плеча, показала вниз.
— Осторожно…
Он засмеялся.
— Ты забыла, куда мы завтра летим?!.
Девушка смутилась, вышла. Через минуту она, вернулась, неся на подносе бутылку золотистого старинного вина и поднос с ароматными сочными грушами. Георгий налил два бокала, один подал Аннабеле, глядя на знакомые ему с детства черты милого молодого лица.
«Может, хоть твои чары, волшебство детской любви закроют от меня образ Марианны, — подумал Георгий. — Дай, дай мне забвение».
Оба отпили по глотку тягучей жидкости, засмеялись, потом выпили все до дна. Горячая волна ударила в не привыкший мозг, хмель — приятный, как сон о детстве, всколыхнул уснувшую душу…
— Песен! Я хочу песен, — прошептал Георгий. — Ты попроси…
— Сейчас, — ответила Аннабела. — Я закажу специально для тебя… Современную народную песню…
Девушка отошла к наряженной цветами эстраде. Руководитель оркестра с огромной седой шевелюрой кивнул ей, махнул смычком. Свет погас. На фоне темного зала возникло звездное небо, Млечный Путь. Из глубины далеких миров едва заметными контурами начал вырисовываться образ женщины в прозрачном наряде. Почти неслышными аккордами оркестр заиграл волнующую мелодию. Казалось, те звуки неслись из неизвестных систем, они звали, возбуждали, грустили.
Белые руки женщины, как крылья сказочной птицы, протянулись вперед, будто хотели обнять далекие созвездия. В пространство полетели серебряные звуки странной песни:
Песня замерла, и последние слова подхватило далекое эхо где-то над морем. Зажегся свет. Послышались крики одобрения. А Георгий, закрыв лицо руками, сидел неподвижно.
— Что с тобой, Георгий? — испуганно прошептала Аннабела. Затем поняла — песня! Ее друг никуда не убежал от непреодолимого чувства, оно таилось в каждой щели души и сердца.
С эстрады зазвучали бурные аккорды танца. Пальцы Аннабелы запутались в белых кудрях Георгия. Он поднял голову, провел рукой по глазам, будто снимая паутину, и встал. Снова вихрь музыки подхватил их, и снова они летели с девушкой в мир старой и вечно новой сказки — сказки забвения. А когда на востоке проснулся рассвет и зарозовели стены «Небесной симфонии», Георгий опомнился от чар и пошел к выходу. Аннабела догнала его, остановила…
— Друг, — тяжело дыша, сказала она. — Неужели все…
Он молчал. Девушка обвила его шею руками. Горячие губы обожгли, взволновали. Но молниеносно перед мысленным взором предстали большие, как мир, глаза Марианны — единственные на Земле. Георгий осторожно отклонился, крепко сжал руки Аннабелы.
— Нет, нет! — прошептал он.
Она кивнула. Глаза девушки улыбались, но в них стояли слезы.
— У вас такое заведение, — пошутил Георгий, — где не разрешается грустить. Прощай, Аннабела! Прощай, мой друг!..
Он сел в воздушный лифт, еще раз улыбнулся девушке, нажал на рычаг. Лифт плавно пошел вниз, держась в равновесии на мощных струях сжатого воздуха.
И долго еще стояла зеленоглазая девушка среди цветов, склонившись над барьером, и смотрела в туманную даль. Слезы катились по ее молодым щекам, и утренний ветер высушивал их…
ПРОЩАНИЕ
…Космический корабль стартовал в десяти километрах от Цветограда. Здесь, недалеко от моря, специально оставили пустое место, чтобы проводить небезопасные эксперименты. Пятнадцать лет назад среди степных курганов заложили первые камни фундамента гигантского цеха, который был сооружен из прозрачного вещества. Пятнадцать лет шла напряженная работа сотен ученых, инженеров, десятков различных институтов. И вот посреди гигантской площади появился невиданный аппарат. О нем заговорил весь мир. Несколько месяцев назад этот аппарат вернулся из пробного путешествия к системе Центавра. Теперь «Мысль» была готова стартовать в неизвестность — в другую галактику…
Многотысячные толпы людей напирали на барьеры, изменяя многолетней привычке к выдержке. Всем хотелось добраться до поля, где стоял звездолет, который сверкал белыми спиралями в лучах солнца. Но за барьер не допускали никого, даже родственников космонавтов и представителей Всемирного Совета Народов.