Джон-Эй удовлетворенно кивнул головой, встретился с одобрительным взглядом Георгия.
— Я считаю, что лучшую систему для всесторонних исследований, чем эта, найти трудно. Посмотри — у нас безграничное поле для научной работы. Остановимся здесь…
Георгий, регулируя увеличение изображений электронно-оптической системы, посмотрел на огромную систему. Это было невыразимо прекрасное зрелище. Вид голубой звезды, окруженной семьей из двадцати семи планет и не менее сотни разной величины спутников, вызывал чувство восторга. Казалось, в космическом пространстве исполняется странная симфония — гармоничная, божественно-совершенная, и творят ее разумные существа этих миров…
— Они есть, безусловно есть! — тихо шептал Георгий. — Смотри, Джон-Эй! Какие прекрасные должны быть люди в таких системах! Я горю желанием встретиться с ними…
Штурман склонил голову в задумчивости.
— Наши товарищи… Я не могу забыть… Какое бы счастье было, чтобы мы все вместе прилетели в этот сказочный мир!
Джон-Эй сжал губы и, включив дегравитационное поле, за несколько минут ввел аппарат в систему голубой звезды. Приблизившись к полю тяготения крайней планеты, на которой предполагалась жизнь, он начал тормозить звездолет. Но вдруг случилось нечто неожиданное.
Острая резкая боль проникла в мозг людей, руки и ноги парализовала судорога. Они не успели сказать ни слова или о чем-то подумать.
Непреодолимый вихрь подхватил звездолет и, как соломинку, потянул к планете…
Георгий и Джон-Эй несколько минут, напрягая волю, пытались не допустить катастрофы. Но непонятная сила уже полностью затуманила их мозг, и они потеряли сознание…
ЖЕЛЕЗНЫЙ ДИКТАТОР
Джон-Эй почувствовал слабое дуновение ветра — приятное, ласкающее. Глаза не открывались, веки были тяжелыми, как свинец. Слышался тихий шелест. Где он? Что с ним?
Казалось, над головой шумят густыми ветвями деревья. Куда он попал? В лес что ли?
Не может быть! Если бы не дуновение ветра, вокруг стояла бы мертвая тишина.
Кто-то тихо застонал. Голос был очень знакомым. Кто же это? Джон-Эй никак не мог понять, где он. Мысли текли вяло, как после тяжелой болезни. Но все же они текли, наполнялись силой, становились более ясными, значительными. И вдруг, будто тысячи ручейков, соединившись, прорывают плотину, так поток мыслей прорвал плотину забвения и озарил ярким светом прошлое.
Джон-Эй вспомнил все — их полет в Бесконечность, битву с машинами, гибель товарищей и, наконец, непонятную катастрофу в системе голубой звезды в Большом Магеллановом Облаке. Но как он остался жив? Ведь страшная, непонятная сила потянула звездолет прямо к планете с невероятной скоростью! Неужели они не разбились? Неужели выручили автоматы? Но каким образом? И где Георгий? Он должен быть в кресле справа! В кресле? Но и он, Джон-Эй, тоже не чувствует кресла и вообще обстановки звездолета. Откуда этот поток воздуха или ветра, что за шелест? О, если бы открыть веки, которые будто налиты металлом…
Джон-Эй почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Этот взгляд гипнотизировал его, заставлял подняться. И вот, превозмогая страшную тяжесть, Джон-Эй открыл глаза.
Сразу же в глаза ударили ослепительные, светло-голубые лучи, и сначала он не мог понять, где он и что с ним. Затем Джон-Эй прикрыл глаза ладонью и где-то вверху заметил легкие перекрытия огромного прозрачного купола, за которым на светло-розовом небе пылал диск голубого солнца. Слева стоял их звездолет, весь в ржавых пятнах.
Превозмогая боль, Джон-Эй медленно поднялся на руки, сел. Рядом с ним лежал Георгий. Его глаза были закрыты, грудь слабо вздымалась в такт дыханию. Значит, начальник экспедиции также жив…
— Георгий! — позвал Джон-Эй.
Веки Георгия вздрогнули, открылись. Вот он удивленно посмотрел на товарища, потом, прищурившись, посмотрел вокруг.
— Что это? — удивленно прошептал он. Джон-Эй только теперь отвел взгляд от Георгия и оглянулся.
Они лежали в таком колоссальном помещении, какое даже не хватало смелости назвать помещением. Его прозрачный купол, замеченный Джон-Эем ранее, поднимался на полтора-два километра от основания, а стен вообще не было видно.