После окончания Крымской войны десятки тысяч русских устремились за границу — путешествовать, учиться, тратить деньги или их добывать. Несколько старинных приятелей Герцена и Огарева с осени 1856 года обосновались в Париже и других европейских городах и, не опасаясь больше шпекинского любопытства российской почты, дали о себе знать опасным лондонским друзьям.
В конце 1856 года надолго обосновался в Париже и Николай Александрович Мельгунов.
Имя это давно забыто всеми, кроме немногих специалистов, но в свое время было хотя и не знаменито, но по крайней мере популярно.
Мельгунов недурно писал повести, романы, статьи и музыку, был близок с Чаадаевым, Погодиным, Тургеневым, Герценом… Но по двум причинам не получилось из него ничего значительного. Первой и главной причиной было то, что этому литератору, в сущности, нечего было сказать, сказать своего. Не имея глубоких оригинальных убеждений, он довольно рано растворился среди массы способных, прогрессивных, но обыкновенных, «как все», литераторов. Вторая причина упадка Мельгунова была неизбежным следствием первой: неблагоприятные обстоятельства, особенно убийственные для подобного типа людей. Злыми гениями Мельгунова были его приятели, супруги Павловы — поэт Николай Павлов и его жена, поэтесса Каролина Павлова (Яниш). В 1853 году Каролина Павлова нажаловалась властям на беспутного супруга, да так нажаловалась, что явились жандармы и выслали супруга на полгода. При обыске у Павлова нашли не совсем лояльное письмецо Мельгунова, за что последний угодил под строгий надзор. Через несколько лет Павловы ухитрились растратить почти все деньги Мельгунова, который, попав за границу, решительно сел на мель и начал бомбардировать Герцена, Тургенева и других приятелей мольбами о займе. Среди денежных просьб и заверений Мельгунов сообщал Герцену также разные политические новости, которые слышал в Париже. Кроме того, как человек с фантастически обширным кругом знакомств, он получал много русских писем, а в письмах — сплетни вперемежку с серьезной информацией.
Получив от Герцена деньги (которые, кстати, никогда не были возвращены), Мельгунов считал себя вдвойне обязанным поставлять новости для «Колокола» и других вольных изданий. Поставлял регулярно, а кроме того, делал для Герцена переводы и выполнял некоторые поручения. Работал Мельгунов на Герцена не менее четырех лет, хотя и боялся последствий, а однажды, когда европейские полиции начали преследовать герценовские издания, то несколько посланий адресовал на имя Огарева (Огарев к тому времени уже больше года возглавлял вместе с Герценом вольную печать, о чем российские власти и не подозревали).
Сорок писем Мельгунова к Герцену уцелели, попали в Пражскую коллекцию, после войны были перевезены в СССР и в 1955 году, почти через сто лет после того, как были написаны, появились в печати — в 62-м, «герценско-огаревском» томе «Литературного наследства». Из этих писем стало ясно, что Мельгунов, сам того не слишком желая, сделался значительной фигурой в истории русской вольной печати. С 1856 по 1858 год он держит безусловное первенство по количеству корреспонденций в «Колоколе». Кроме того, он сыграл немалую роль в истории другого вольного издания — «Голосов из России».
В письмах Мельгунова находятся, между прочим, и некоторые подробности, существенные для нашего рассказа.
15 мая 1857 года, то есть за три месяца до выхода 2-го «Колокола», Мельгунов спрашивал Герцена:
«Скажи, что ж это не пишете вы ничего о статейках: „С чего начать?“ и „Письмо к Издателю“? Или Франк еще не доставил? Уж бог знает как давно отправлено… Там вложен листок, где автор просит исправить похвалы Саше. Он находит сам, что хвалить еще рано и не за что. Еще несколько помилований в Польше, а также кое-кого из друзей Петрашевского. По кусочкам милует; доберется ли до остальных? Австрийский должен пристыдить его».
Через неделю Мельгунов снова о том же:
«Наконец, Тургенев, кажется, едет к вам сегодня вечером. Пользуюсь случаем, чтобы попросить меня уведомить, получены ли две статьи, через Франка, для „Колокола“ или „Голосов“ — по усмотрению. До сих пор ты мне ни слова, а давно бы пора придти».
Судьба статьи «С чего начать?» до сих пор неясна: такого материала нет в герценовских изданиях. Другое дело — «Письмо к Издателю». Мельгунов сообщает приметы этого документа: сначала — чересчур много похвал «Саше», то есть Александру II, затем автор меняет мнение и, не желая переписывать приготовленный текст, вкладывает дополнительный листок, где упрекает царя в чахлой амнистии «по кусочкам» и стыдит его «австрийским», то есть «коронованным юнкером».