…Петя, как фокусник колоду карт, достал таблицы, величиной со школьную тетрадь. Нет, немного меньше.
— Что это?
— Летучая мышь. (В самом деле, тут были и крылья, и подобие головы. И все было симметрично.)
— А это?
— Две женщины, нет, может быть, даже мужчины или древние люди, дикари, что-то варят в очаге.
— А дальше?
Дальше были медвежата, и крабы, и бегущие куда-то не то коты, не то бобры, и мягкие голубоватые облачка, и бабочка-капустница, и готический собор, окруженный тучами, и два гномика из сказок братьев Гримм в красных колпачках, а быть может, это были и не колпачки, а духи, духи кровавых и беспощадных сказок вовсе не в стиле братьев Гримм, или это был просто рентгеновский снимок, тревожащий своими дымчатыми очертаниями того, что видеть не дано и не нужно в обыденной жизни.
Карты лежали на столе вперемежку с нашим греческим обедом. Стол освещала настольная лампа, початая бутылка бросала на картинки причудливую тень. Наша трапеза, наш разговор походили на урок черной магии. И еще в нем было что-то от поисков вечного абсолюта. Пятна втягивали в себя, не отпускали. В нерезких границах их между черным и белым появлялись все новые видения. Не первый и не второй раз видела я эти таблицы, даже во сне они снились: ветер, набегающие облака. Из облаков рождаются два женских лица (подплывают нос, губы, глаза — страшно!), строят друг другу рожицы, смеются, показывают розовые язычки и вдруг, словно ветер схватил их за волосы, разлетаются в разные стороны. И снова огромный, космический простор неба, и снова все первозданно. И просыпаешься оттого, что не хватило воздуха, как на высокой горе. А это не гора — это знакомые кляксы Роршаха.
Но почему все-таки Роршах — король тестов? Потому, ответили мне давно, еще в Москве, что в Роршахе можно проследить многие этапы общения человека с миром: что человек может взять от мира, с какой скоростью, как использует он свою память. Тесты такого типа называются «проективными». Человек приносит в них себя — свои воспоминания, свою профессию, свое душевное состояние. Роршах — тест уникальный. Он предоставляет человеку полную свободу. Это не ответы типа «да, нет» и не составление рассказов по сюжетным картинкам, как в популярном и хорошо работающем тесте «ТАТ»: допустим, «мальчик сидит, грустно облокотившись на скрипку. Глядя на картинку, расскажите, что было, есть и будет с этим мальчиком». Глядя на мальчика, вы не скажете, что это мамонт или ракета, вас ограничили сюжетом. Другое дело, что, строя свой рассказ, вы, сами того не подозревая, расскажете свою жизнь. Даже если вы попытаетесь придумать нечто шаблонно-литературное, в этом шаблоне будет единственный в мире ваш личный шаблон, детали и краски вашей жизни. И все-таки в рассказе будет присутствовать скрипка, мальчик, его грусть.
Роршах не связывает ничем. Он, как сказали бы кибернетики, задает беспорядочную информацию. Из этой информации вы создаете свои миры. Расшифровать эти миры — дело экспериментатора.
В Роршахе есть несколько формул, по которым подсчитываются и интерпретируются ответы. Есть формула «движение — цвет». Движение в тесте — показатель интеллекта. В самом деле, нужно сначала заметить в пятне некую фигуру, нужно наделить ее неким свойством, нужно пустить это свойство в ход, увидеть его в реальности, существующим: «птицы летят, роты идут, облака плывут». Люди с низким интеллектом вообще не видят в Роршахе движения.
А цвет? Цвет — барометр эмоционального настроя. Когда после черно-белых карточек обычному испытуемому внезапно показывают цветную, вместо десяти секунд ему нужно двадцать, чтобы дать ответ. Двадцать секунд он не может найти образ. Но если человек видит в Роршахе только цвет, если цвет заслоняет все остальное, если человек мечется по цветовым пятнам, не в силах справиться с собой, — это свидетельство через край бьющей эмоциональности.
Самая резкая реакция в этом тесте бывает конечно же на красный цвет, хотя в подлинных картах Роршаха он нежен, розоват и нестрашен. Но… огонь, кровь. Огонь пожара, огонь выстрела, кровь раны, кровь сердца — красный цвет действует чисто физиологически. Это пришло из далеких времен, это запрограммированная в нас генетически тревога.
Черный, серый, голубой, зеленый… Вот основные цвета, представленные в тесте, и тут стоит отметить, что Роршах первым ввел цвет как способ исследования человека.
Формула «движение — цвет» меряет, чего в человеке больше, интеллекта или эмоциональности. Счастливая гармония, как показывает опыт, встречается редко: избыточность того или другого не даны нам безнаказанно.