Выбрать главу

— Ы, — выдавил из себя я. — Никогда не думал, что такое скажу, но все-таки: не многовато для одного человека?

— Да нет, — добродушно сказал Зимин. — Вы просто слабо представляете себе уровень благосостояния сотрудников — замечу, средних сотрудников — крупных корпораций. Так что не такие и космические цифры мы вам называем. Вы просто не балованный.

— Ну, на фоне газетных гонораров, конечно, они производят определенное впечатление, — отметил Валяев.

— Но поверьте, если вы будете вести себя благоразумно и честно сотрудничать с корпорацией — то это лишь стартовые цифры.

— Страшно подумать, что за премия… — пробормотал я.

— Премия? — улыбнулся Зимин. — Премия у нас обычно не деньги, а что-нибудь приятное и вполне материальное. В вашем случае… Ну, не знаю… Может, эта газета? — Он посмотрел на Валяева.

— Почему нет? Славная задумка, — сообщил тот.

Я был близок к обмороку. Это чем-то напоминало кучу виденных мной фильмов и прочитанных книг о том, как сатана искушает человека. Хотя это полная бредятина, такого не бывает. Да и на фиг мне эта газета сдалась? Вот кабы ее моему приятелю Юрцу — тот да, тот давно мечтает о медиаимперии.

— Ну, Киф. Как насчет этой газеты? Или есть другие пожелания? — в высшей степени благожелательно поинтересовался Зимин.

— Кхм, — прочистил я горло. — А можно я подумаю? Такие вопросы с кондачка не решают.

— Разумно, — согласился Валяев. — Сразу видно прагматичного и серьезного человека.

— Ну, так мы договорились обо всем? — пытливо посмотрел на меня Зимин.

— Сделка? — прищурился Валяев.

— Сделка! — ответил я. — Вы сами сказали — я человек прагматичный.

— Вот и славно, мы в вас не ошиблись, — громко хлопнул в ладоши Зимин. — На днях подъедет наш человек — ну я о нем упоминал, — подпишете кое-какие бумаги. Рабочий процесс с вашими людьми наладите сами, хотя не очень беспокойтесь по этому поводу — ребята вам достаются шустрые, бойкие — сами все наладят. Одного сделайте замом — у вас есть более важная задача, чем перелопачивать кучу шлака. К примеру, во вторник устраивайте планерку, отбор материала — и в печать. И чтобы каждый четверг выпуск «Вестника Файролла» был в киосках, в Сети и у нас на столах. Еще раз призываю — сами на мелочи не разменивайтесь, ваша основная цель — игра.

А Валяев добавил:

— По-моему, я уже говорил, но повторюсь: если сотрудники будут не по душе — гоните их в шею и сразу звоните нам. Новых пришлем. К нам на работу толпа стоит наниматься — только свистни. Не тратьте время и нервы. Особенно время.

Зимин подошел к двери, открыл ее.

— Покровский, зайдите.

В кабинет вошел Мамонт. Прикольно, а я и забыл, что у него фамилия Покровский. Мамонт и Мамонт.

— Да? — Он преданно посмотрел на Зимина.

— Ну что, дали соответствующие указания? — спросил Зимин.

— Да, завтра все будет, — угодливо (не подозревал у Мамонта таких талантов) сказал тот.

— Отлично. Мой референт сбросит вам данные на четырех ваших новых сотрудников. Пропуска там, трудовые — все как надо, Пусть ребятам стаж капает, — глянул он на меня.

Я кивнул — да, мол. Пусть капает. Хорошее дело, богоугодное.

— И еще, — негромко, но как-то очень отчетливо, так, что каждое слово было слышно, сказал Зимин. — Помните, Покровский: Никифоров с настоящего момента неприкасаем. Если хоть слово, хоть взгляд — вы понимаете меня? Теперь он под нашей защитой.

— Чего ж не понять? — пробормотал Мамонт. — Все понятно.

— Ну и славно, — широко улыбнулся Валяев. — Мы тогда поехали.

Они потрясли нам руки и пошли к выходу.

— Да, Киф, — обернулся в дверном проеме Зимин, — а как ник того игрока, ну что с короной лендлорда колупался, добыть ее не мог?

«Прости, Странник. Но ситуация не в твою пользу».

— Странник, — твердо сказал я.

Мои хозяева переглянулись, кивнули друг другу и вышли.

— Ф-ф-фу… — Мамонт рухнул в кресло, достал здоровенный клетчатый платок и вытер лицо, лоснящееся от пота. — Бог миловал, ушли.

— Ага, — сказал я.

— Ага, — буркнул Мамонт. — Значит, взяли они тебя на службу?

— Взяли. Денежку обещали большую. Не напарят, интересно?

— Эти не напарят. Вот только чем рассчитываться с ними будешь? — грустно и тихо сказал Мамонт.

— Честной и беспорочной службой, — ответил я.

— Хорошо, коли так. Ладно, иди. Ватикан ты чертов.

Мамонт сидел грустный и обмякший, и мне стало жаль этого когда-то сильного человека, которого смяли за десять минут, как бумажную фигурку.