Доказательство первое. Диана заявила, что у нее украли пистолет. Так вот, я почти уверен, что это ложь. В верхнем ящике ее ночного столика, который стоит около кровати, лежит пистолет. Могу поклясться, что это тот самый пистолет, который она объявила пропавшим. Но вы сами можете проверить… Если в ящике ее столика и в самом деле лежит пистолет, его можно подвергнуть баллистической экспертизе, верно? Уверен, что ребята убиты пулями, выпущенными из этого пистолета.
Второе. Ее визитную карточку нашли около одного из трупов, у трупа Карла, кажется. Я слышал, как ваши люди говорили об этом на кладбище (где я частенько бываю), вот почему все знаю, хотя вы не сообщали об этом газетчикам. Так вот что я хочу сказать. Неужели ни одному из вас не пришла в голову самая простая мысль… Ведь убийца подбросила вам свою визитку, чтобы сбить с толку.
Третье. Труп Дженсена обнаружили рядом с могилой Алисы Морни. Но ведь Диана знает об Алисе. Алиса упоминается в ее „Соннике“, той тетради, которую она хранит в столике, там же, где и пистолет (смотри № 1). Возможно, это я рассказал Диане об Алисе, вполне возможно. Но какое имеет значение, кто рассказал ей? Факт: она знает об Алисе. И знала то место, где нашли труп, знала задолго до того, как его обнаружили. Подозрительно? Думаю, что да.
Четвертое. У нее в компьютере введена программа. Программа, в которую внесены дети, пострадавшие от инцеста, и их насильники. Однажды я увидел в ее кабинете запись на экране компьютера, К тому времени были найдены только два тела, и их имена на экране были отмечены звездочками. Имя „Ренди“ тоже было в том списке, но без звездочки, потому что его тела еще не нашли!!! Усекли? Потрясно, правда? Как только начнете все это сопоставлять, сразу и получите ответ. И я совершенно уверен: даты, которые тоже были на том экране, – это дни, когда обнаружены первых два тела; рядом с другими именами (Ренди и Хола) дат не было… Хотя, бьюсь об заклад, – теперь появились. По крайней мере, уверен относительно Ренди. Пойдите к ней и проверьте. (Идите скорее: мое имя тоже на том экране. Я – следующий, понимаете; если только ей не удастся повесить на меня эти убийства, что, по-моему, она и попытается сделать.)
Пятое. И самое бредовое. Может, помните, что Диана ездила на уик-энд в Сан-Диего? Так вот, никуда она не ездила! Она отправила вместо себя Джулию Пейдж, девчонку на побегушках, и Джулия выдавала там себя за Диану, чтобы обеспечить ей алиби.
Потому что это было в тот уик-энд, когда Диана убила Дженсена. Сам я не смогу это проверить. А вы уже проверяли: ваш напарник сказал об этом здесь, в моей комнате, когда вы приходили ко мне. НО ВЫ ЗАДАВАЛИ НЕПРАВИЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ. Вы спрашивали, останавливалась ли в отеле белая женщина определенного возраста по фамилии Цзян. Они и ответили вам „да“, потому что так оно и было. Ну а вы, вы ее хорошо знаете и безгранично доверяете ей. Кроме того, у вас и так хватало забот. Но если бы вы послали кого-нибудь в тот отель в Сан-Диего и ваш человек показал бы администратору фотографии Дианы и ДЖУЛИИ, клянусь, он указал бы на фотографию ДЖУЛИИ. А вот еще кое-что вам в помощь, записка от ДЖУЛИИ, в которой написано: „Спасибо!“ Так что сами видите: все сходится и никаких противоречий. (Прошу вернуть мне потом эту записку, очень прошу.)
И шестое. Вы уже знаете, о чем пойдет речь, правда? Она слышит голоса, чаще всего – голос своей покойной матери. (Не спрашивайте, откуда мне это известно, просто знаю, и все.) Разве так должен вести себя нормальный психолог? Я не прав? Так ведут себя только сумасшедшие. А сумасшедшие иногда убивают, верно?
Мне очень неприятно писать вам все это, и мне вас искренне жаль. Вы парень что надо, мистер Херси, хотя и полицейский. Но я не могу рисковать, ведь она пришьет и меня. Меня и Джонни. Ее надо посадить под замок или сделать смертельную инъекцию.
Пошлю это письмо не сейчас, не сегодня. Еще не до конца уверен, что вообще когда-нибудь пошлю. Продолжаю расследование. Когда добуду более веские улики, вы первым о них узнаете.
Искренне ваш друг,
Тобес».
Комната была белой, абсолютно белой, и, кроме Дианы, здесь никого не было. Она сидела у квадратного, грубо сколоченного деревянного стола, на котором стоял стакан ледяной воды. По другую сторону стола – пустой стул, тяжелый, почти неподъемный, как и тот, на котором она сидела. Над головой висела лампочка с абажуром из плотной бумаги. Пол был выложен плиткой. В одной стене окно, забранное решеткой. В комнате ощущался слабый запах дезинфекции. Обстановка стерильная, аскетичная.
Дверь за ее спиной открылась. Диана сделала движение, собираясь обернуться, но на плечо ее опустилась чья-то рука. Она вздрогнула от неожиданности – кто-то подкрался сзади совершенно бесшумно. Но, увидев лицо вошедшего, она улыбнулась. Это был отец Бенедикт.
Диана приехала в Нью-Йорк, на самую западную его окраину. Водитель такси, молодой пуэрториканец, сначала не хотел её везти. Она с трудом его уговорила. Здесь, в Обители Христа, Царя Небесного, маленькая община братьев обеспечивала супом, верой и надеждой греховную плоть и заблудшие души тех, кто жил поблизости. В стенах этого дома виднелись дырки от пуль; несколько окон было разбито, но братья (их было одиннадцать, по одному на каждого истинного ученика Христа) не позволяли себе транжирить деньги на ремонт. Все их скудные средства шли на спасение молодых мужчин и женщин от уличных банд и кокаина. Отец Бенедикт, очевидно, не доверял Диане – она бы на его месте вела себя так же, – поэтому все сведения она собирала по крупицам, собственными силами.
Когда она шла сюда, в эту комнату, она проходила мимо открытой двери, бросив беглый взгляд внутрь, увидела мужчину в монашеской рясе, который о чем-то вполголоса беседовал с тремя чернокожими женщинами. На столе перед ними лежали авиабилеты. Как Диана потом догадалась, здесь находился перевалочный пункт одного из засекреченных маршрутов. Согласно программе «Свобода», эта организация вывозила из штата тех членов банд (вместе с их семьями), которые хотели покончить со своим преступным прошлым и начать на новом месте новую.
Отец Бенедикт сочувственно выслушал историю Дианы. Его серые глаза смотрели на нее участливо, с некоторым беспокойством.
– Диана, – проговорил он, усаживаясь напротив нее, – вы, конечно, понимаете, что ни один из братьев не обязан рассказывать о своем прошлом.
– Да, конечно…
– Единственное, что я мог для вас сделать, – это спросить брата Майкла, не согласится ли он увидеться с вами.
Его голос и мягкие деликатные интонации – интонации образованного человека, причем уроженца Восточного побережья, – действовали на Диану успокаивающе; она с готовностью кивнула. Затем надолго воцарилось молчание.
– И Терри… брат Майкл… что он говорит? – спросила она наконец.
Отец Бенедикт промолчал. Он указал глазами на дверь. В следующее мгновение Диана услышала у себя за спиной шелест монашеской рясы. Неловко поднявшись, она опрокинула стул. Брат Майкл ловко подхватил и поставил его на место. Она тотчас же живо представила, с каким успехом он принимал участие в уличных драках.
Мужчины стояли рядом, глядя на Диану. Затем отец Бенедикт перевел взгляд на Терри (Диана не могла думать об отце Тобеса иначе как о Терри) и, очевидно получив от него какой-то тайный знак, вышел из комнаты. Терри по-прежнему смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
На вид ему было лет сорок пять; чисто выбрит, держался настороженно, физически крепкий. Правда, излишне костлявый, плоти маловато; пышки (го-те) не сделаешь, как сказала бы Ма-ма, зато гибкий и ловкий. И высокий, или, вернее, когда-то был высоким; сейчас он сильно сутулился, отчего казался значительно ниже ростом.
– Так чем же я могу помочь вам? – спросил он, присаживаясь напротив нее.
Голос у него был резкий, суровый – полная противоположность мягкости и деликатности отца Бенедикта.